Между исламизмом и западничеством. Часть 3

Post navigation

Между исламизмом и западничеством. Часть 3

В заключительной части материала преподаватель международных отношений из Университета штата Сан-Франциско Андрей Цыганков рассматривает возможные изменения российской стратегии на Ближнем Востоке…

 

Широкая внутренняя поддержка

Неприятие Кремлем стратегии смены режимов на Ближнем Востоке и его заявления в поддержку переговоров получили широкую поддержку в России. Даже прозападные критики Владимира Путина не лучшим образом восприняли поддержку Западом новых тенденций, которые они воспринимают как движение региона в сторону радикального исламизма. Они опасаются не только потери влияния России, но и возможной эскалации напряженности, которая может привести к войне с Ираном: такой конфликт с участием США и Израиля чреват усилением нестабильности неподалеку от российских границ.

 

Между исламизмом и западничествомЗаместитель заведующего отделом внешней политики либеральной газеты «Коммерсант» Максим Юсин так прокомментировал ситуацию: «Запад изображает [сирийских оппозиционеров] борцами за свободу, но не понимает, что они — настоящие кровососы. И если они придут к власти, всем придется несладко, в том числе и американцам. (…) Россияне это лучше понимают. Они понимают, что на самом деле конфликт происходит между цивилизованным миром и шахидами, которые орут «Аллах акбар».

Как бы то ни было, потрясения на Ближнем Востоке подтолкнули интеллектуальную и политическую элиту России к тому, чтобы еще больше дистанцироваться от Запада. Конспирологическая теория насчет намеренной поддержки «Аль-Каиды» со стороны США, которая возникла после 11 сентября, по-прежнему пользуется популярностью. Западное содействие исламистам и сменам режимов на Ближнем Востоке лишь укрепило позиции сторонников жесткой линии в «евразийском» курсе, по мнению которых вмешательство Запада говорит о его «цивилизационных» амбициях.

 

«Евразийцы» полагают, что действия Запада повлекут за собой усиление нестабильности на Ближнем Востоке, в Афганистане и Средней Азии, а также выступают за развитие союзнических связей с Ираном, Сирией и Китаем, которые позволили бы России создать щит от влияния Запада и сформировать собственную «цивилизационную миссию».

Может ли измениться стратегия России?

С учетом широкой поддержки внутри страны, в обозримом будущем вряд ли стоит ждать серьезных изменений в российской стратегии на Ближнем Востоке. Как либералы, так и националисты убеждены, что западная политика, которая нацелена на поиск путей для смены режимов, а не переговоры и прекращение огня, представляет собой неудачный вариант решения регионального кризиса. Тем не менее, внутренний консенсус и внешняя поддержка не гарантируют успеха российской стратегии.

 

Упор на переговорах не позволил добиться мирного урегулирования кризиса в Югославии в 1990-х годах и недавнего конфликта в Ливии. Российское неприятие войны в Ираке никак не отразилось на решении США начать операцию. А в Сирии гражданская война, безусловно, уже зашла слишком далеко, перечеркнув возможность мирного решения. Кроме того, позиция Москвы не всегда последовательна, и у многих есть подозрения насчет поставок российского оружия сирийскому режиму.

 

Хотя россияне понимают, что их стратегия не позволила добиться ожидаемых результатов, они все равно убеждены, что она морально оправдана в долгосрочной перспективе.

 

«Я думаю, что Россия занимает такую позицию, которую в данной ситуации можно назвать единственно правильной. (…) Да, это не обязательно выигрышная позиция. Мне очень импонирует, что мы не ставим во главу угла любыми путями извлечь выгоду из конфликта. Но у нас нравственный подход, в основе которого — забота о жизни и безопасности миллионов людей, забота о будущей стабильности огромного и важного региона. И это единственно возможный подход в данной ситуации», — отметил Евгений Примаков.

 

Пока еще сложно сказать, подтвердится фатализм Евгений Примакова или нет, однако уже сейчас очевидно, что смена режима сама по себе не в состоянии принести мир и стабильность. Наоборот, как показали Ирак и Ливия, свержение режима может только усилить насилие и нестабильность. В случае ухода Башара Асада одной из главных проблем будет установление функционального политического порядка в стране и регионе, необходимыми условиями которого неизменно являются переговоры и диалог.

 

Андрей ЦЫГАНКОВ,

«Les Echos», Франция

 

Оригинал публикации: La Russie et le Moyen-Orient : entre islamisme et occidentalisme — Épisode 3

Опубликовано: 18/04/2013

 

Источник: http://www.inosmi.ru/

 

Дополнительные матергиалы по теме:

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 1. 

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 2

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 2

Во второй части материал преподаватель международных отношений из Университета штата Сан-Франциско Андрей Цыганков объясняет, как Кремль пытается бороться с исламизмом и западничеством, избегая при этом войны цивилизаций…

Между исламизмом и западничествомРоссия с ее огромным культурным разнообразием выступает за глобальный межкультурный диалог как залог порядка и стабильности во всем мире. Многие российские интеллектуалы и политики не согласны с мыслью о том, что конфликт культур — роковая неизбежность.

По их мнению, культуры должны сформировать режим «единства в разнообразии», который позволит им сохранить свои особенности и в то же время создаст почву для диалога и сотрудничества благодаря соблюдению общепринятых правил. С такой точки зрения формирование стабильных региональных структур подразумевает отход от границ и традиционных разногласий, например, тех, что разделяют сторонников Запада и мусульман. Немало представителей российских официальных кругов полагают, что Россия могла бы многое выиграть от подобной инициативы.

В послании Организации Исламская конференция в марте 2008 года Владимир Путин отметил, что развитие более глубоких дружеских связей и сотрудничества с мусульманским миром является стратегическим направлением для России, и что Москва разделяет беспокойство по поводу опасности раздела мира по религиозным и цивилизационным линиям разлома. Другие видные деятели называли Россию мостом между цивилизациями и высказывались в пользу развития более тесных связей с исламским миром. В целом, хотя Кремль неизменно стремится к укреплению отношений с Европой и США, он хочет сохранить возможности для самостоятельных действий и расширять связи с незападными нациями.

Таким образом, главной задачей существующих в рамках культурного плюрализма государств должно быть обеспечение стабильности и диалога. В случае кризиса внешние державы должны способствовать внутреннему диалогу в стране с соблюдением международного и права и без вмешательства в пользу одной из сторон. Они должны облегчить переговоры между режимом и оппозицией, а не поддерживать один из лагерей. Санкции и силовые методы должны использоваться лишь в самом крайнем случае, причем обязательно в рамках легитимных международных институтов, таких как Организация объединенных наций.

Борьба с исламизмом на Ближнем Востоке

В борьбе против исламизма российские элиты стремились укрепить умеренные политические силы на Ближнем Востоке. После вмешательства США в Ираке и последовавшей за ним вспышки насилия Кремль выступал за проведение международной конференции по Ираку параллельно с постепенным выводом американского контингента. На фоне растущих подозрений насчет планов Ирана по созданию атомного оружия Москва предложила Тегерану обогащение ядерного топлива на территории России. Несмотря на отказ Ирана, диалог двух столиц по-прежнему продолжается. В Афганистане Москва пыталась проводить собственную политику путем назначения спецпредставителя президента по этой стране, развития связей с ее официальным руководством и контактов с лидерами талибов.

Несмотря на традиционные связи с Сирией, Палестиной и другими арабскими странами, Москва также старается углубить отношения с Израилем и Турцией с помощью крупномасштабных энергетических проектов и сотрудничества в сфере безопасности в черноморском регионе. Кремль начал политический диалог с представителями движения ХАМАС, которое одержало победу на выборах в Палестине, но отказывается прекратить агрессию против Израиля или признать его право на существование в качестве независимого государства. Кроме того, Москва осудила публикацию в Дании и других европейских странах карикатур на пророка Мухаммеда, назвав их недопустимой провокацией в адрес мусульман.

Арабская весна вызвала у России опасения насчет дестабилизации региона и прихода к власти исламистов. Москва ответила на новый расклад в рамках прагматической и лишенной идеологии политической линии, скорректировав курс в зависимости от постреволюционных реалий на Ближнем Востоке. Кремль в частности дистанцировался от таких лидеров как Муаммар Каддафи и воздержался на голосовании по вопросу создания в Ливии бесполетной зоны в Совете безопасности ООН.

 

В то же время Россия испытывала беспокойство по поводу усиления экстремистских тенденций на Ближнем Востоке. Москва и Пекин неоднократно использовали свое право вето против проектов резолюции по Сирии, которые представляли в Совбезе США и европейские страны. Кремль опасался, что эти резолюции могут послужить основой для военного вмешательства с целью смены режима в Сирии, и неизменно выступал за переговоры между Башаром Асадом и вооруженной оппозицией.

В мае 2012 года Москва продемонстрировала готовность принять возможный уход президента Сирии, если он не будет означать разрушения режима. Во время встреч с президентом США в июне и его турецким коллегой в декабре Владимир Путин вновь выразил беспокойство по поводу возможной дестабилизации страны и всего региона в случае свержения Башара Асада. Как бы то ни было, Россия все же развивала связи с представителями сирийской оппозиции, которые выразили готовность работать с Кремлем.

Кроме того, российская политика на Ближнем Востоке отражает опасения Кремля насчет войны цивилизаций между западными нациями и исламским миром, а также его нежелание ввязываться в эту войну. В прошлом участие России в Первой мировой войне воспринималось многими как трагическая ошибка, и сегодня в Москве считают катастрофическим сценарием формирование западно-исламского фронта, в котором была бы задействована и она сама. Новый подход Кремля опирается на негласную убежденность в том, что эффективно бороться с исламистской угрозой в России возможно лишь с помощью политики протянутой руки по отношению к исламскому миру. Стремление России к примирению с Ираном, ХАМАС и Сирией призвано уравновесить ошибки западных наций в регионе (призыв к бойкоту выборов в Иране, попытки давления на палестинских избирателей, поддержка сирийских повстанцев) и найти выход из логики межцивилизационной конфронтации.

Противодействие западничеству

В российской политике по отношению к Западу явно прослеживается стремление провести черту между теми, кто выступает за проведение переговоров и постепенные изменения, и сторонниками курса смены режимов на Ближнем Востоке. Москва считает, что интервенционистская позиция ведет к радикализации всего исламского мира в целом, и пытается изолировать ее, сотрудничать с умеренными течениями в американских и европейских политических кругах. Так, например, Россия выступает против западных лидеров по вопросу военного вмешательства и дополнительных санкций против Ирана, но неизменно демонстрирует открытость к диалогу.

 

В феврале 2012 года Владимир Путин предупредил всех о катастрофических последствиях военной операции в Иране. По большей части, Кремль рассматривает все формы западного давления (политические и экономические) как прелюдию к военной интервенции. Тенденция России брать за основу худший из возможных сценариев связана с исторической приверженностью Запада к применению силы. Она, кстати говоря, объясняет тот, факт, что скептически настроенные по отношению к Западу круги пользуются в Кремле большим влиянием, чем сторонники сотрудничества.

Дмитрий Медведев пошел на немалый личный риск, когда отдал министру иностранных дел распоряжение воздержаться на голосовании по созданию бесполетной зоны в Ливии. После принятия этой предложенной Западом резолюции влиятельные российские государственные деятели выступили с критикой инициативы, а Путин даже сравнил содержащиеся в ней формулировки со средневековыми призывами к крестовым походам. Медведев не согласился с Путиным и отозвал российского посла в Ливии, который критически отозвался о решении Москвы. Тем не менее, как и предрекал Путин, западные страны воспользовались резолюцией, чтобы свергнуть Каддафи.

 

Впоследствии Медведев был вынужден провести перестановки в правительстве, назвал поведение Запада превышением ооновского мандата и выступил против принятия аналогичной резолюции по сирийскому конфликту. «Мое глубокое убеждение, что из неплохой резолюции сделали бумажку, которой прикрывается бессмысленная военная операция. Во всяком случае, если бы мои коллеги мне сказали, что вы хотя бы воздержитесь, а мы потом будем бомбить различные объекты, я бы, конечно, дал другие инструкции своим коллегам, которые работают в Организации объединенных наций», — объяснил он свою позицию. Цена этой политической ошибки оказалась высокой. Как считают некоторые аналитики, разногласия по Ливии могли навести Путина на мысль лишить Медведева возможности побороться за второй президентский срок.

После сирийского кризиса тон Кремля стал заметно жестче. Россия посчитала, что окрыленные успешным свержением ливийского режима западные государства готовят военное вмешательство в Сирии. Москва выступила за давление на власти и оппозицию с тем, чтобы они договорились о формировании переходного правительства в соответствии с достигнутой 30 июня 2012 года договоренностью в Женеве. В соглашении в частности отмечалось, что после создания переходного правительства оно должно заняться подготовкой выборов и разработкой новой Конституции.

 

Составленный Кофи Аннаном документ подписали пять постоянных членов Совета безопасности ООН, генеральный секретарь Лиги арабских государств, премьер-министры Катара и Кувейта, министр иностранных дел Турции, верховный представитель Европейского Союза по иностранным делам и политике безопасности и генеральный секретарь Организации объединенных наций. Когда же ряд западных государств и соседей Сирии начали склоняться в сторону поддержки вооруженной сирийской оппозиции, Москва посчитала, что они ставят под угрозу предыдущее соглашение и подпитывают нестабильность.

 

Владимир Путин так прокомментировал текущие перемены на Ближнем Востоке: «Главное — наши партнеры остановиться не могут. Уже создали обстановку хаоса на многих территориях, сейчас такую же политику продолжают в других странах, в частности, в Сирии. (…) Мы же предупреждали, что нужно действовать аккуратно, не навязывать ничего силой, иначе это приведет к хаосу. И что мы сейчас наблюдаем? Ситуация очень похожа на хаос».

В Кремле не без иронии отметили, что западная политическая поддержка мирных акций протеста в Тунисе, Египте и Йемене превратилась в содействие гражданской войне в Ливии и Сирии, где Запад выступает на одной стороне со своим заклятым врагом «Аль-Каидой».

 

При поддержке западных государств такие страны как Саудовская Аравия и Катар предоставили сирийской оппозиции деньги и легкое оружие, в то же время отказав ей в доступе к более тяжелым видам вооружения, в частности переносным зенитно-ракетным комплексам.

 

Некоторые деятели на Западе и Ближнем Востоке выступали за поставки оппозиции тяжелого оружия, тогда как СМИ говорили о притоке оружия в руки исламистов и боевиков «Аль-Каиды» в Сирии.

Оригинал публикации: La Russie et le Moyen-Orient : entre islamisme et occidentalisme — Episode 2
Опубликовано: 17/04/2013

Источник: http://www.inosmi.ru/

Дополнительные материалы по теме:

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 1. 

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 3.

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 1

В первой части материла преподаватель международных отношений из Университета штата Сан-Франциско Андрей Цыганков анализирует две «культурные фобии» России: исламизм и западничество. 

Сирийский кризис обострил напряженность в отношениях России и Запада, которая возникла еще в 1990-х годах. Москва выразила критику по поводу давления западных держав на Иран, целью которого было заставить его соблюдать условия договора о нераспространении ядерного оружия. Кроме того, Россия выступала против применения силы в бывшей Югославии и Ливии. Контакты бывшего президента Дмитрия Медведева с его американским коллегой Бараком Обамой на время позволили добиться сближения, однако эта оттепель в двусторонних отношениях не смогла устоять под давлением политических потрясений на Ближнем Востоке. Хотя результаты этих преобразований еще не до конца ясны, они проливают свет на коренные расхождения между взглядами России и Запада на Ближний Восток и его будущее. 

 

Между исламизмом и западничеством

Хотя гипотеза насчет расхождения в ценностях действительно имеет право на жизнь, не похоже, чтобы это противоречие подразумевало нежелание России преодолеть разногласия и сотрудничать с Западом.  

Исходный постулат заключается в том, что Россия воспринимает себя как цивилизацию с прочными региональными связями, привилегированными отношениями с Западом и исламским миром, которые опираются на богатую историю и должны быть сохранены, если страна хочет остаться единым целым в культурном и политическом плане. С такой точки зрения Москва не заинтересована в разжигании радикальных течений на Западе и в исламском мире, а стремится к диалогу и переговорам. Обоим этим мирам следует договариваться, а не навязывать друг другу собственные ценности. Ни шариат, ни западная демократия не могут достичь мира или добиться победы силовым путем. Для выживания России необходимо разобраться с тем, что она воспринимает как радикальные направления в политических системах и практиках на Западе и в исламе (западничество и исламизм). Добиться этого можно работой с умеренными течениями в двух этих мирах для поиска обоюдно приемлемых решений. Пытаясь нащупать некий средний путь между двумя крайностями исламизма и западничества, Москва намеревается привлечь умеренные и прагматичные группы с обеих сторон. 

«Культурные фобии» России
Культурные составляющие российской нации


Расположенная на границе Запада и Востока российская нация пыталась объединить в себе влияние обоих этих миров. С западной цивилизацией ее роднит большая культурная близость. Будучи христианской державой, Россия сохранила осознание культурного родства с Западом во времена татаро-монгольского ига, которое параллельно усилило ощущение угрозы со стороны чуждых и нехристианских южных народов. Кроме того, Европа и Запад в целом занимали центральное место в спорах о национальном самосознании в Российской Империи. Западники рассматривали Европу как модель для подражания, тогда как славянофилы хотели видеть Россию доминирующей державой в европейской цивилизации. Хотя у двух этих течений были разногласия в этом моменте, они оба считали Европу и Запад важнейшей средой, в которой лидеры страны должны отстаивать свое понимание чести и национальных интересов. 

Российская история отмечена стремлением к признанию Западом и модернизации по его образцу. Хотя Европа никогда безоговорочно не признавала Россию неотъемлемой частью себя, российские лидеры отталкивались от европейских идей. Подобное отождествление с западной цивилизацией объясняет историческую тенденцию России к поиску путей сотрудничества с Западом и в первую очередь с европейскими нациями. Таким образом, Москва неизменно нацелена на развитие отношений с Европой и сражалась бок о бок с ней в самых разных конфликтах, в том числе войне против Швеции (1655-1660), семилетней войне с Пруссией (1756-1763), войне против наполеоновской Франции, Первой и Второй мировых войнах и, наконец, недавней «войне с терроризмом».  

Стремление на Запад против «евразийского» курса

 

Несмотря на свои христианские корни, России удалось установить прочные связи с мусульманскими народами Евразии. В Российской Империи всегда существовала напряженность между русскими и другими народами, но она была куда менее выраженной, чем в колониальных империях. Как отмечает Джоффри Хоскинг (Geoffrey Hosking), «аннексированные территории становились полноправными составляющими империи, если это было возможно». Отношения между христианами и мусульманами складывались тяжелее всего, однако Россия постепенно пришла к мирному сосуществованию с исламом. Начиная с правления Екатерины II, империя установила особые отношения с исламом, поддерживая тех мусульманских лидеров, которые соглашались с основными направлениями ее политики. Более того, она даже играла роль третейского судьи в спорах между мусульманами от Волги до Средней Азии. 

Со второй половины XIX века российские мыслители начали задаваться вопросом о том, не стоит ли отказаться от стремления в Европу и повернуться лицом к Востоку, который начали воспринимать не как некий отсталый регион, а источник полезного опыта. После унизительного поражения в Крымской войне некоторые философы, такие как Николай Данилевский и Константин Леонтьев, выразили сомнения по поводу Европы и назвали Россию особым культурно-историческим образованием, которое нельзя рассматривать как часть европейской цивилизации. В начале ХХ века интеллектуалы из эмигрантов выдвинули теорию о том, что Россия представляет собой не европейскую, а «евразийскую» цивилизацию. Эта теория пользуется немалым влиянием и по сей день.  
Доминирующая в настоящий момент в России точка зрения представляет страну как культуру, которая объединяет в себе западные и восточные составляющие, но в то же время сохраняет собственные особенности и связи. Сторонники так называемого цивилизационного подхода полагают, что России нужно продвигать на международной арене свои культурные ценности, а не просто государственные интересы. По их мнению, в условиях мирового экономического кризиса, России нужно опереться на новый цивилизационный проект, чтобы укрепить культурные основы и сохранить отношения с другими державами. Некоторые отмечают способность России мобилизовать свое культурное влияние благодаря расположению на «перекрестке» Евразии и объединению южной, западной и восточной периферии с помощью транспортных осей на ее территории и территории бывших советских республик. В Кремле сегодня все чаще поднимаются вопросы культуры, а обсуждение внешней политики все больше включает в себя культурные категории. Российские лидеры установили две главных угрозы для их восприятия России как цивилизации на перекрестке Запада и исламского мира. 

Исламизм

Первая угроза — это радикальный и воинственный ислам, другими словами, исламизм. Российские эксперты и политики нередко говорят об особых связях с мусульманами, но в то же время проводят черту между фундаментализмом и экстремизмом в исламе. Так, например, бывший министр иностранных дел и специалист по Востоку Евгений Примаков рассматривает большинство арабских мусульман как фундаменталистов, которые чтят традиционные исламские обычаи, но воздерживаются от агрессивных действий и не представляют угрозы. В частности он различает исламские государства и тот ислам, что воплощают в себе талибы (он называет это исламским экстремизмом). По его словам, России нужно поддерживать первых и изолировать вторых. Владимир Путин придерживается аналогичной точки зрения и неоднократно с уважением отзывался о традиционном исламе как о важной составляющей российской религиозной, культурной и общественной среды. Точно также, он считает важным не путать этот ислам с любыми формами экстремизма и религиозной нетерпимости.  

В России опасаются, что радикальный ислам может пустить корни на ее территории. Растущее влияние исламистских идеологов, расширение иммиграции мусульман из бывших советских республик и неэффективная государственная политика по экономической и политической интеграции Северного Кавказа — все это породило взрывоопасную ситуацию. Если изначально исламистский терроризм был ограничен лишь территорией Чечни, то впоследствии он охватил и другие кавказские республики: Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Северную Осетию. После теракта в московском театре в 2002 году чеченские исламисты не раз устраивали кровопролитные акции в российской столице. 

В период с 2010 по 2012 год Россия столкнулось с новым ростом террористической угрозы. 29 марта 2010 года две смертницы, которых подготовил самопровозглашенный эмир Кавказа Доку Умаров, устроили взрыв в вагоне московского метро, в результате чего 40 человек погибли, а еще многие получили ранения. Другой крупный теракт произошел в марте 2011 года в главном столичном аэропорту «Домодедово» (36 погибших и 180 раненых). Кремль ответил на это новой антитеррористической стратегией на Северном Кавказе, однако так и не смог снизить градус насилия. Летом 2012 года оно охватило Татарстан, где были убиты два умеренных мусульманских лидера. Вероятно, еще более важным событием можно считать гибель от рук смертницы умеренного дагестанского имама Саида Ацаева 29 августа. Ацаев вел переговоры с радикальными исламистами. 

Западничество

Второе препятствие для культурного продвижения России — это радикальное и этноцентрическое течение в западной цивилизации, которое иначе называется западничество. Эта идеология ставит западные ценности выше ценностей всего остального мира и утверждает легитимность гегемонистских и военных действий по отношению к другим нациям. Западники с подозрением относятся к любым попыткам других добиться признания, систематически пытаются помешать им. В некоторых работах отмечается явление зеркального западничества на Востоке, которое было сформировано европейцами для оправдания империализма в исламском мире. Похожий этноцентризм прослеживается в анализах многих западных специалистов с тех пор, как Россия стремится утвердиться в качестве независимой державы. Москву обвиняют в том, что она не желает вступать в западные институты и придерживается собственных империалистических и автократических традиций.

     
С конца 1990-х годов Россия выступает с неизменной критикой такого течения в западном мире. После воздушных ударов НАТО по Сербии Москва утверждает, что стремление Запада использовать силу для разрешения международных кризисов представляет угрозу для мира и стабильности во всем мире. Хотя Россия и поддержала США в «войне с терроризмом» после терактов 11 сентября, она выступала за взвешенный ответ в рамках Организации Объединенных Наций. 

Она поддержала американское вмешательство в Афганистане, но не одобрила войну в Ираке, которая показалась ей искажением смысла борьбы. Владимир Путин рассматривал терроризм как надгосударственное явление, которое можно победить лишь с помощью объединения сил нескольких стран, а не нападения на относительно стабильное государство, такое как Ирак. По мнению Москвы, агрессивное поведение Запада могло повлечь за собой аналогичный ответ со стороны исламистов. Антитеррористическая операция в Афганистане, которая изначально пользовалась широкой международной поддержкой, постепенно переросла в «войну цивилизаций» или даже крестовый поход США против мусульманского мира. Вместо развития связей с умеренными мусульманами американская политика, наоборот, привела к их изоляции и создала широкое поле деятельности для радикалов. Таким образом, западничество и исламизм столкнулись лбами, пустив волну насилия и нестабильности по всей планете. Для России, где проживают от 20 до 25 миллионов мусульман, участие в такой «войне цивилизаций» стало бы самоубийством.

Оригинал публикации: La Russie et le Moyen-Orient : entre islamisme et occidentalisme — Episode 1

 

Источник: http://www.inosmi.ru/


Дополнительные материалы по теме:


Между исламизмом и западничеством. Часть 2. 

 

Между исламизмом и западничеством. Часть 3.


Похожие материалы

Ретроспектива дня