Конференция «Россия и Центральная Азия: партнерство в XXI веке», прошедшая 10-13 февраля в Екатеринбурге на базе Уральского государственного экономического университета, примечательна стремлением ее участников определить цели и задачи, которые должна преследовать российская политика в этом ключевом регионе Евразии.
В отсутствии системной и долгосрочной политики по отношению к новым независимым государствам Центральной Азии Россию в последние годы не упрекал только ленивый, поэтому видение этой проблемы на уровне экспертного сообщества вызывает большой интерес. Тем более что само это сообщество по своим взглядам достаточно разнородно, а предлагаемые им внешнеполитические проекты и концепции достаточно противоречивы.
Конференция прошла в рамках Первого Евразийского экономического форума молодежи, что во многом определило ее «евразийский» уклон. Основные темы обсуждения — проблемы безопасности, развитие транспортного коридора «Север-Юг», борьба с наркообизнесом и наркотрафиком, демографическая безопасность, миграции, культурный и интеллектуальный обмен между Россией и государствами Центральной Азии. В конференции принимали участие эксперты из России, Казахстана, Таджикистана и Узбекистана, что позволило взглянуть на ситуацию с разных сторон и позиций. Однако, основной интеллектуальный тренд определил доклад профессора МГУ им. М.В. Ломоносова, директора Центра консервативных исследований, лидера Евразийского движения Александра Дугина, представившего «евразийский» взгляд на политику России в регионе.
С точки зрения А. Дугина кризисную ситуацию в странах Центральной Азии, создающую ряд серьезных вызовов для России, определяют четыре фактора.
Первый из них — это вмешательство США, которые стремятся вывести регион из-под влияния России и перекроить его карту в соответствии с геополитическими концепциями «Большого Ближнего Востока» и «Большой Центральной Азии». Истоки такой политики А. Дугин видит не в злом умысле США, а их положении глобального гегемона, что вынуждает проводить политику по принципу «Разделяй и властвуй». Тем не менее, в отношениях России со странами Центральной Азии влияние США является «абсолютно негативным фактором».
Вторым вызовом являются большие диспропорции в уровне социально-экономического развития между Россией и центрально-азиатскими государствами, в результате которых «жители бедного юга едут на более развитый север». Оценка этих процессов А. Дугиным двояка, поскольку они, по его мнению, «могут быть направлены как во благо, если они гармоничны, легальны, прозрачны, так и во зло, так как с бедностью приходит отрыв от собственных корней и вырождение и деградация социальной среды и там, куда они едут».
Третьим вызовом является порождаемый социально-экономическими проблемами исламский фундаментализм, который, однако, не исходит из Центральной Азии, а сам является для нее угрозой, так как большинство населения региона настроено секулярно.
И четвертый фактор — транзит наркотиков, которые через территорию Центральной Азии в огромных объемах идут из Афганистана в Россию, причем со времени начала военной операции против талибов производство наркотиков выросло там в 86 раз.
При ближайшем рассмотрении, однако, первый из этих факторов отражает, скорее, ситуацию первой половины — середины 2000-х гг., и к настоящему времени претерпел существенную трансформацию и приобрел другую направленность. Так, планы США по переустройству Ближнего и Среднего Востока, сформулированные при администрации Дж. Буша-младшего и занимавшие умы российских аналитиков в связи с началом военных операций в Афганистане (2001 г.) и Ираке (2003 г.), сегодня в значительной мере потеряли свою актуальность. Причинами этого являются очевидные военные неудачи в борьбе с повстанческим движением и демократической модернизацией этих стран. Для администрации президента Б. Обамы гораздо актуальнее уйти из Ирака и Афганистана с наименьшими потерями, чем попытки их дальнейшей демократизации. В связи с этим и стремление перекроить границы региона на основе этнических и конфессиональных принципов, сформировав более «удобные» государства, неизбежно теряет актуальность.
Гораздо большую опасность для России и стран Центральной Азии представляют перспективы дальнейшей дестабилизации военно-политической ситуации в Афганистане, представляющие непосредственную опасность для Таджикистана и Узбекистана, а в перспективе — Киргизии, Туркмении, Казахстана и России. Причем опасность эта отчетливо осознается правящими элитами как Центральной Азии, так и России. Свидетельство тому — начало функционирования «Северной сети поставок» войск НАТО в Афганистане, основной маршрут которой проходит по территории России, Казахстана и Узбекистана. Расценивая присутствие США в регионе как угрозу, эти страны вряд ли разрешили бы транзит натовских военных грузов в Афганистан.
Сохранение военной базы США в Манасе, о котором было объявлено в июне 2009 г., накануне президентских выборов в Киргизии, по мнению ряда аналитиков, также было предварительно согласовано с руководством РФ.
Сомнения вызывает сам тезис о стремлении США вытеснить Россию из Центральной Азии, поскольку российское влияние в регионе не является сегодня доминирующим. В настоящее время на территории Центральной Азии скрещиваются геополитические интересы и устремления нескольких мировых и региональных «центров силы» — России, Китая, США, ЕС, в меньшей степени — Турции, Ирана и Индии. Причем далеко не всегда преследуемые этими игроками геополитические цели находятся в состоянии острой конкуренции. Среди целей США сегодня превалирует не включение Центральной Азии в сферу своего влияния и вытеснение оттуда России, а снабжение натовского контингента в Афганистане по «Северной сети поставок», в связи с чем их интересы все больше концентрируются в Узбекистане. Отношения США и Евросоюза с этой республикой, безнадежно испорченные, казалось бы, после жесткого подавления антиправительственного мятежа 2005 г. в Андижане, в течение последнего года полностью нормализовались.
Выступая 29 октября перед членами Американской торговой палаты в Ташкенте, посол США в Узбекистане Ричард Норланд, в частности, заявил, что Соединенные Штаты делают ставку на взаимодействие с Узбекистаном в политической, социальной, экономической и военно-политической сферах. Помимо транспортно-коммуникационных возможностей Узбекистана — железнодорожного пути через Термез, который вскоре должна связать с Афганистаном железная дорога до Хайратона, США активно используют его экономический потенциал. Узбекистан является основным поставщиком электроэнергии в Афганистан, для поставок которой в настоящее время завершается строительство 300-километровой высоковольтной линии от Термеза до Кабула. «Узбектелеком» обеспечивает Афганистану доступ к сети Интернет. Узбекские компании построили 11 мостов вдоль маршрута Мазари-Шариф-Кабул, где проходит «Северная сеть поставок». Главной целью этих мероприятий является социально-экономическое развитие и стабилизация военно-политической ситуации в Афганистане, что соответствует интересам и самого Узбекистана.
Интересы Евросоюза в Центральной Азии сконцентрированы вокруг экспорта нефтегазовых ресурсов, главным образом по газопроводу «Набукко», возможность строительства которого в последнее время вызывает все больше вопросов. Узбекистан в этом отношении представляет интерес в качестве дополнительной ресурсной базы. Большинство санкций против Узбекистана, включая эмбарго на поставки всех видов оружия и военной техники, запрет на въезд в страны ЕС двенадцати узбекским чиновникам, ответственным за гибель людей в Андижане, сокращение финансовой помощи и введение ограничений на торговлю, были отменены ЕС еще в ноябре 2008 г. А в октябре 2009 г. на встрече министров иностранных дел ЕС было решено снять последние из оставшихся санкций — на поставки оружия. О нефтегазовых интересах ЕС в Узбекистане свидетельствуют состоявшиеся в начале ноября прошлого года переговоры с миссией генерального директората по внешнеэкономическим связям Комиссии Евросоюза, в ходе которых Брюссель выразил заинтересованность в сотрудничестве по «модернизации газотранспортных сетей, повышении прозрачности транспортировки и обеспечении безопасности поставок энергоресурсов, обновлении и развитии имеющейся энергетической инфраструктуры». Однако даже в случае создания газопровода из Прикаспийского региона в страны ЕС, идущего в обход территории России, он вряд ли приведет к радикальной геополитической переориентации региона на Запад, как не привел к таким фатальным последствиям запуска нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан.
Наиболее активно свое влияние в странах Центральной Азии на протяжении последних лет наращивает Китай. В конце 2009 г. был введен в эксплуатацию экспортный газопровод «Туркменистан-Узбекистан-Казахстан-Китай», который связал нефтегазовые месторождения Туркмении с газотранспортной системой КНР. Протяженность газопровода составляет около 7 тыс. км., а его пропускная способность к 2013 г. достигнет 40 млрд. кубометров газа в год. После выхода на полную мощность он станет первым транзитным газопроводом такого масштаба, ведущим за пределы Центральной Азии в обход территории России. В январе 2010 г. стало известно о планах КНР по строительству железной дороги через территорию Киргизии, Узбекистана и Туркмении, которая в перспективе может быть соединена с железнодорожными сетями Ирана и Турции. Тем самым КНР создаст альтернативный российскому Транссибу транспортный коридор, который свяжет его с Западной Европой. Особенно примечательно стремление Пекина навязать странам Центральной Азии свой стандарт железнодорожной колеи шириной 1435 мм., принятый также в Европе, Турции и Иране. Строительство железной дороги с такой колеей позволит избежать перегрузки товаров и существенно ускорить движение поездов. Однако на территории бывшего СССР принят стандарт колеи шириной 1520 мм.
Если Китай сумеет настоять на своем варианте, это будет первым прецедентом частичного перехода нескольких государств СНГ на другой стандарт железнодорожной колеи, что повлечет за собой переориентацию товарных потоков на новые транспортные коридоры.
Рост экономического влияния Китая особенно заметен в «малых» государствах Центральной Азии — Киргизии и Таджикистане, которые ввиду слабости национальных экономик вынуждены ориентироваться на более развитых и располагающих финансовыми и технологическими ресурсами соседей. В перспективе это может привести к превращению Киргизии и Таджикистана в экономических сателлитов КНР, что неизбежно повлечет за собой усиление политического влияния Китая. Причем для его наращивания КНР уже располагает международной структурой в виде Шанхайской организации сотрудничества. В настоящее время Россия и Китай всячески стремятся избежать столкновения своих интересов в Центральной Азии, подобных тем, которые имели место между Российской и Британской империями в ходе «Большой игры» XIX века. Однако в принципе исключать возникновения конфликтов нельзя. Другим вариантом может стать своеобразный раздел Центральной Азии, значительная часть которой попадет в сферу доминирования КНР.
Среди экономических интересов России в странах региона доминирует топливно-энергетический комплекс. Прежде всего, это поставки природного газа из Туркменистана, Узбекистана и Казахстана, транзит казахстанской нефти, а также участие в строительстве крупных гидроэлектростанций в Киргизии и Таджикистане. Однако это отражает скорее общее состояние их экономики, ориентированной на приоритетное развитие ТЭКа. Кроме того, экономическое сотрудничество развивается и в других сферах. Во всех государствах региона активно присутствуют российские телекоммуникационные компании. Совместные транспортно-коммуникационные и промышленные проекты реализуются с Казахстаном.
Краткий обзор геополитической ситуации, сложившейся в Центральной Азии, показывает, что она характеризуется не столько стремлением США вытеснить из региона Россию, сколько разнонаправленными политическими и экономическими устремлениями целого ряда игроков. Причем инициатива в этом неофициальном состязании в последнее время явно переходит к Китаю. США же, столкнувшись с растущей дестабилизацией Афганистана, проявляют все большую заинтересованность в сотрудничестве с Россией.
В геополитическом плане сам Центрально-Азиатский регион отнюдь не является единым. Так, в состав первого реального интеграционного объединения, создаваемого на территории бывшего СССР — Таможенного союза — помимо России и Белоруссии вошел только Казахстан. В обозримом будущем шансы присоединиться к нему есть лишь у Киргизии. Перспективы же прочих государств Центральной Азии пока крайне туманны. Крупнейшая в демографическом и вторая в экономическом отношении страна региона — Узбекистан — в конце 2008 г. покинула ряды Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), мотивировав свои действия тем, что его функции дублируются с ОДКБ, а по поводу создания Таможенного союза с ней не посоветовались. В Туркменистане, который с 1995 г. придерживается политики постоянного нейтралитета, воздерживаясь от членства в любых интеграционных объединениях, преобладает экономическое и культурное влияние Турции.
Причем с течением времени ориентация новых государств Центральной Азии, объединенных в прошлом совместным пребыванием в составе Российской империи/СССР, на различные внешнеполитические «центры силы» будет неизбежно усиливаться.
В этом контексте предложения А. Дугина развивать «заброшенные, несколько ушедшие на второй план» отношения России со странами Центральной Азии, а также расположенными южнее Ираном, Пакистаном и Афганистаном, предложив им создание некоей «общей таможенной зоны», выглядят несколько утопически. Прежде всего, неясно, какие именно государства он предлагает включить в это экономическое объединение, и должны ли в него войти три перечисленные страны Среднего Востока, совокупное население которых уже сегодня в два раза превышает число жителей России. Причем все они являются крайне нестабильными в общественно-политическом и социально-экономическом отношении, а на территории Афганистана и Пакистана в течение последних лет идет непрекращающаяся война правительственных формирований и сил НАТО с талибами. Неясным остается состав этой «таможенной зоны» и в том случае, если в нее войдут только страны Центральной Азии. Тот же Туркменистан от участия в интеграционных объединениях воздерживается. Наибольшее сожаление А. Дугина вызывает выход из состава ЕврАзЭС Узбекистана. Однако именно «узкий» состав участников Таможенного союза позволил в короткие сроки завершить основные этапы его формирования. В противном случае Таможенный союз с высокой долей вероятности могла бы постигнуть судьба всех прочих союзов, создававшихся на территории бывшего СССР.
С тезисом А. Дугина об отсутствии у России по отношению к Центральной Азии системной и продуманной политики можно согласиться. Однако приоритеты этой политики отчасти уже обозначены на протяжении последних лет.
В сфере безопасности — это формирование Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ, а также объединенной армейской группировки, которые могли бы блокировать вторжение на территорию региона, прежде всего слабых в военном отношении Киргизии и Таджикистана, незаконных вооруженных формирований из Афганистана. В экономической сфере — развитие Таможенного союза, а в культурной — поддержка русского языка и культуры. Состав участников данных интеграционных объединений различен, однако это то, чего к настоящему времени удалось достичь путем многолетних усилий политиков и дипломатов. Отношения России со странами Центральной Азии сегодня хорошо отражает высказывание Отто фон Бисмарка о том, что «политика — это искусство возможного», а все то, что лежит за пределами реально достижимого, остается лишь благими пожеланиями.
Александр ШУСТОВ