Юбилей Ялтинской встречи трех вождей планеты оживил разговоры, что какое-то похожее мероприятие способно остановить нынешнюю войну. На самом деле, дипломатией войны не останавливают, а великие конференции собирают, только чтобы узаконить их результаты.
«70 лет назад участники Ялтинской конференции смогли найти исторический компромисс, который обеспечил мир в Европе на 50 лет… Сталин, Рузвельт и Черчилль, будучи представителями разных народов, культур и традиций, смогли в критических условиях найти приемлемые решения». Этот тезис, по всем признакам, является у нас сегодня не только официальной оценкой давнего события, но еще и кремлевским рецептом разрешения российско-украинского кризиса. Пускай, мол, главы великих держав соберутся вместе — лучше всего прямо там же, в Ливадийском дворце, в Крыму — и по-дружески разграничат сферы влияния. Киев вернут под руку Москвы, после чего война в Донбассе лишится всякой почвы. Как и многие прочие споры.
Надо сказать, что весь прошлый год можно было слышать очень похожие рассуждения (и не только из казенных источников) — о том, что если бы распад СССР сопровождался «новой Ялтой», очертившей сферу российского влияния, в которую запрещено лезть чужим, то на постсоветских пространствах царили бы сейчас мир и вечное согласие. Однако Западу якобы не хватило прозорливости: вообразили себя победителями и в Ялту не поехали. И вот результат.
Логика понятная. Но игнорирующая несколько проблем.
Первая из которых — в том, что на Западе Ялтой нисколько не гордятся, благим примером не считают и повторять не хотят. Самое расхожее тамошнее истолкование ялтинских достижений — что смертельно больной Рузвельт и потерявший авторитет Черчилль спасовали перед Сталиным, «отдали» ему Восточную Европу и этим предопределили четыре десятка лет холодной войны и ядерного противостояния.
С конца 1940-х и до конца 1980-х западные аналитики с болезненным упорством перебирали ялтинские перипетии и пытались задним числом придумать какие-то верные переговорные ходы, якобы упущенные вождями США и Британии.
И в самом деле, когда 4 февраля 1945-го главы трех держав собрались вместе, Сталин был бодр, а Рузвельт слаб, да еще и не очень расположен согласовывать свои действия с Черчиллем.
Это правда, но уж никак не главная. Низкое качество американо-английской дипломатии было тогда третьестепенным фактором — по сравнению с отсутствием у нее козырей. Война в Европе шла к концу, и Сталин имел все возможности единолично решить судьбу тех земель, в которых стояла его армия. Никакой Рузвельт не мог «отобрать» у него Польшу, если бы Сталин сам ее не «отдал». А он и не собирался.
Восточная Европа стала сферой советского влияния в результате победы СССР во Второй мировой войне. И никакие конференции не могли отменить этот факт.
При этом и Рузвельт, и Черчилль сами мыслили в категориях «сфер влияния», хотя и понимали это «влияние» по-разному.
Рузвельт воображал, что за порядком на планете будут теперь следить «четыре полицейских» — старший (США) и трое младших (СССР, Британия и Китай). То есть пускай у Сталина будет своя сфера влияния, и даже очень большая, но по главным вопросам ему надо будет обращаться в Вашингтон. Мечта совершенно утопическая. Великий американец откровенно не понимал ни Сталина, ни наш режим, ни Китай, ни даже Британию.
Наивность Черчилля была все-таки куда более реалистичной. Вспомним знаменитый эпизод с клочком бумаги, на котором за четыре месяца до Ялты он выписал для Сталина свои предложения о пропорциях влияния в Восточной Европе (в Венгрии 50% на 50%; в Болгарии — 75% советского и 25% западного и т.д.). Сталин поставил на листке птичку — видимо, имитируя согласие, а на предложение Черчилля сжечь компрометантную бумажку благодушно ответил: «Оставьте ее себе».
Эпизод говорит о многом, но в том числе и о том, что Черчилль считал возможным многостороннее внешнее влияние, а значит, не мыслил его как чей-то абсолютный диктат. Так ли это было глупо и недальновидно? Ведь в двух странах (в его бумажке как раз и не указанных) черчиллевский рецепт был осуществлен. Финляндия и Австрия стали сильно зависимыми СССР, но все же не на 100%. И как раз эти два государства не вступили в НАТО после распада СССР и до сего дня сохраняют корректность в отношениях с Россией.
В остальных странах Восточной Европы Сталин дал полную волю собственному темпераменту и реализовал излюбленный свой принцип: «победитель получает все». И вот, сегодня они — члены НАТО в одном ряду с бывшими республиками Прибалтики. Уж конечно это не случайность.
С конца 1980-х восточные европейцы изо всех сил спешили удрать как можно дальше от бывшего старшего брата. Почему — спросите у них. Но ясно, что никакой новой Ялтой, никакими соглашениями Вашингтона с Москвой их было тогда не остановить. Любопытно, как? Послать американскую морскую пехоту держать их и не пускать на Запад?
Сегодня на Запад уходит Украина. В принципе, Киев может и проиграть войну. Но крайне сомнительно, что западные вожди согласятся на какие-то «ялтинские» ритуалы, чтобы это далеко еще не состоявшееся поражение благословить и узаконить. Их к этому ничто не обязывает. Перед Сталиным они были когда-то в огромном политическом долгу за победу над Гитлером. А Путину они ничего не должны. И глобальное соотношение сил сейчас совсем не такое, как в 45-м.
Значит ли это, что не осталось больше никакой надежды на дипломатию, на поиски формулы мира? Надежда есть всегда. Не надо только забывать, что сколько-нибудь осмысленная дипломатия начинается только там, где заканчивается принцип «победитель получает все».
Сергей Шелин
Источник: http://www.rosbalt.ru