Китайская доктрина стабильности

Post navigation

Китайская доктрина стабильности

Уже два десятилетия китайскую дипломатию направляет концепция «мирного подъема» этой страны. Однако сегодня Китай нуждается в новой стратегической доктрине, потому что самым значительным аспектом недавней победы Шри-Ланки над «Тиграми освобождения Тамил Илама» является не ее всеобъемлющий характер, а тот факт, что это Китай давал президенту Махинда Раджапакса и вооружения, и дипломатическую поддержку, в которых он нуждался, чтобы вести эту войну.

Без подобной китайской поддержки, правительство Раджапакса не имело бы ни средств, ни решимости игнорировать мировое общественное мнение в своем наступлении против «Тигров».

Итак, Китай не только занял центральное место во всех аспектах глобальной финансовой экономической системы, он теперь продемонстрировал свою стратегическую эффективность в регионе, традиционно находившемся за пределами его орбиты. На пляжах Шри-Ланки, превратившихся в поле боя, «мирный подъем» Китая достиг своего завершения.

Что будет означать на практике подобная перемена в горячих точках мира, таких как Северная Корея, Пакистан и Средняя Азия?

До того как наступил глобальный финансовый кризис, Китай получил огромную выгоду от долгого бума у своих восточных и южных границ, где только Мьянмар (Бирма) и Северная Корея оказались источниками нестабильности. Однако запад и юг Китая порождает все большие тревоги.

Учитывая экономическую нестабильность в самом Китае после наступления финансового кризиса и глобальной рецессии, правительство Китая обнаруживает, что ненадежность ситуации на соседних территориях более угрожает его интересам, чем когда-либо. Необходимость стабилизировать ситуацию в своем окружении является одной из причин, по которым Китай одобряет шестисторонние переговоры с Северной Кореей и стал крупным инвестором в Пакистане (исследуя при этом способы сотрудничества со специальным представителем президента Барака Обамы, Ричардом Холбруком), подписал совместную декларацию Азиатско-Европейского саммита, призывающую к освобождению лидера Мьянмарской оппозиции До Аунг Суу Кьи, и предпринял вмешательство с целью содействовать завершению 26-летней гражданской войны в Шри-Ланке.

Мотивы, стоящие за новой политикой китайской безопасности, просты. Без мира и благополучия вдоль длинных границ Китая не может быть спокойствия, процветания и единства в самой стране.

Вмешательство Китая в Шри-Ланке и его явно растущее недовольство северокорейским и мьянмарским режимами позволяет предположить, что эти мотивы без особого шума заняли центральное место в образе мышления правительства.

Эти мотивы также применяются к региональным соперникам Китая. Например, хотя Китай мало делал публичных заявлений по поводу вторжения России в Грузию прошлым летом и ее расчленения, Россия совершает стратегическую ошибку, если приравнивает молчание Китая к молчаливому примирению с притязаниями Кремля на привилегированное влияние в странах постсоветского пространства к западу от Китая. Доказательства неудовольствия Китая можно было увидеть на последней встрече Шанхайской Организации Сотрудничества (региональной группировки, включающей бывшие советские республики, имеющие общую границу с Китаем и Россией). Российский президент Дмитрий Медведев давил на ШОС с целью добиться признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Но ШОС заартачилась.

Среднеазиатские члены этой группы (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан) не стали бы сопротивляться Кремлю без поддержки Китая.

Широко известна характеристика Владимиром Путиным развала Советского Союза как «величайшей геополитической катастрофы 20 века». С точки зрения Китая, однако, крах Советского Союза был величайшей стратегической победой, какую только можно было вообразить. Империя, веками пожиравшая китайские территории, исчезла в мгновение ока.

Советская военная угроза (некогда настолько серьезная, что Председатель Мао пригласил в Китай президента Ричарда Никсона, чтобы изменить баланс сил в эпоху «холодной войны») была устранена.

Новая напористость Китая позволяет предположить, что он не позволит России создать фактически новый Советский Союз, и таким образом изменить ситуацию, создавшуюся после «холодной войны», при которой экономика Китая процветает и его безопасность увеличилась.

Доныне правители Китая рассматривали и рассматривают новое стратегическое соперничество с Индией, Японией, Россией и Соединенными Штатами как борьбу за сферу влияния в Центральной и Южной Азии.

Стратегические установки Китая в этом соревновании двойные: гарантировать, что ни один соперник не приобретет опасного «привилегированного» влияния ни в одном из его пограничных регионов. А также содействовать стабильности, чтобы торговля и ее морские пути (отсюда интерес Китая к Шри-Ланке и к борьбе с сомалийскими пиратами) были защищены.

В 1990-х годах Китай стремился замаскировать свой «мирный подъем» политикой «дипломатии улыбок», предназначенной обеспечить, чтобы соседи не боялись его.

Китай снизил торговые барьеры и предложил дешевые займы и выгодные инвестиции, чтобы помочь своим южным соседям. Сегодня правительство Китая стремится так сформировать дипломатическую повестку дня, чтобы увеличить возможности Китая, ограничив при этом возможности его потенциальных соперников.

Вместо того чтобы оставаться в стороне в дипломатическом отношении, Китай создает со своими соседями больше связей, чем любой из его соперников. Эта неформальная сеть разрабатывается не только для того, чтобы помешать соперникам объединиться или приобрести привилегированное влияние, но также для того, чтобы ограничить действия местных партнеров Китая, дабы снизить напряжение везде, где оно может возникнуть.

Новая напористость Китая, вместо того чтобы создавать страх, должна восприниматься как установление необходимых условий для всеобъемлющих переговоров о самой основе мирного сотрудничества и стабильности в Азии — уважении к жизненным интересам всех сторон.

В последние годы такой подход противоречил имевшей место во внешней политике Америки предрасположенности предпочитать универсалистские доктрины тщательному сбалансированию национальных интересов.

Сейчас, когда администрация Обамы принимает реализм в качестве путеводной звезды своей дипломатии, Китай, возможно, нашел готового к диалогу собеседника.

Вэн Ляо – председатель «Лонгфорд Эдвайзерс», консультационной фирмы по политическим, экономическим и деловым вопросам.

 Wen Liao

(Перевод: Валерий Сардушкин)

xpressa.ru

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня