Центр РАЗУМКОВА, Киев, перевод с украинского А. Клименко, «Я». Анализ дает основания для выводов о наличии достаточно значительной отчужденности между славянским и крымскотатарским сообществами и о более высокой вероятности обострения межнациональных отношений в сравнении с межконфессиональными…
От редакции «Я». В конце 2008 — середине 2009 годов Центр Разумкова, один из самых авторитетных аналитических центров страны, выполнил, на наш взгляд, одно из наиболее серьезных за все годы независимости Украины исследований Крыма. Итоги его отражены в двух фундаментальных докладах — «АР Крым: люди, проблемы, перспективы». Общественно-политические, межнациональные и межконфессиональные отношения в Автономной Республике Крым и «Крымский социум: линии раздела и перспективы консолидации».
Поскольку эти доклады опубликованы на украинском и английском языке, редакция «Я» — чтобы облегчить работу с ними русскоязычному сообществу — перевела их на русский язык и предлагает вниманию читателей. В отдельных случаях мы сопроводили текст своими комментариями. На наш взгляд, эта работа Центра Разумкова должна стать настольной книгой серьезных политиков, экспертов и журналистов, поскольку, увы, многие из них берутся делать скоропалительные выводы, не «изучив матчасть»…
Публикация этой части работы именно сейчас — после харьковских соглашений по Черноморскому флоту — выглядит, как никогда, своевременной.
Ранее опубликованные фрагменты читайте здесь:
АР Крым: люди, проблемы, перспективы. Аналитический доклад Центра Разумкова (1)
Гражданская идентичность жителей Крыма. Доклад Центра Разумкова (2)
Перспективы Крыма: статус региона. «Крымские сепаратисты»: штрихи к социальному портрету
Межнациональные и межконфессиональные отношения в АР Крым
Состояние межнациональных и межконфессиональных отношений — один из главных факторов, которые влияют на общественно-политическую ситуацию в автономии, и именно в этих сферах в 2005-2008 гг. наблюдались определенные негативные тенденции.
Поэтому представляет интерес очерчивание главных характеристик межнациональных взаимоотношений, степени культурной и социальной близости или отчуждения между доминирующими национально-этническими группами, уровня их религиозной толерантности, а также — особенностей понимания отмеченными группами проблем друг друга, готовности к их общему решению.
Объективная оценка ситуации, которая сложилась в отношениях между национально -этническими группами автономии, требует также обязательного учета общего и отличного в видении их представителями тех или иных аспектов межнациональных и межконфессиональных проблем, в их понимании вероятности и возможных причин межнациональных конфликтов.
В этом разделе приводятся краткие характеристики состояния межнациональных и межконфессиональных отношений в АР Крым. Их анализ дает основания для выводов о наличии достаточно значительной отчужденности между славянским и крымскотатарским сообществами и о более высокой вероятности обострения межнациональных отношений в сравнении с межконфессиональными.
Межнациональные взаимоотношения в показателях культурной близости и социального (национального) дистанцирования
Определенную картину межнациональных взаимоотношений в автономии можно составить на основании:
во-первых, самооценок представителями национально-этнических групп их культурной близости с жителями других регионов Украины и соседних (референтных) стран (1), во-вторых — определения уровня их дистанционирования от представителей других этносов и жителей других регионов (стран) по шкале социальной дистанции Е.Богардуса (2).
Обобщенные данные об указанных самооценках и уровнях дистанционирования приведены на диаграммах «Культурная близость национальных групп Крыма к жителям регионов Украины и референтных стран» и «Уровень социальной дистанции (за шкалой Е.Богардуса)».
Культурная близость
В первую очередь следует отметить, что высокий уровень культурной близости к России демонстрируют не только этнические русские, но и украинцы. Причем их близость к России выражена в большей степени, чем к Украине
(хотя оценки уровня близости к жителям этим двух стран у украинцев отличаются заметно меньше, чем у русских). В значительной мере это может объясняться доминированием в Крыму русской (и/или русскоязычной) культуры.
Самооценка культурной близости крымских татар к России заметно ниже, чем у русских и украинцев, также ниже они оценивают и культурную близость к Украине, хотя показатель близости к Украине у крымских татар является выше, чем к России.
Что касается самооценки культурной близости к жителям разных регионов Украины, то представители всех национально-этнических групп ближайшими к себе считают жителей «южных областей» Украины, а наименее близкими — жителей «западных областей».
Здесь следует обратить внимание на следующие особенности:
русские в наибольшей степени дифференцируют свое отношение к жителям разных регионов Украины. Если близость к жителям «южных областей» они оценивают в среднем у 8,01 балла, то близость к жителям «западным» — лишь в 3,74. При этом, свою близость к жителям «восточных областей» они оценивают выше, чем украинцы;
оценки украинцев являются менее «поляризованными» по регионам, еще меньше это проявляется у крымских татар, которые, например, оценивают уровень своей близости к жителям «южных областей» ниже, чем русские, однако выше оценивают уровень близости к жителям «западных областей» (3).
Самооценка уровня культурной близости со странами ЕС является невысокой. Особенно это касается русских, которые оценивают эту близость у 3,66 балла (крымские татары — 4,66, украинцы — 4,74).
И кардинально отличаются самооценки представителями этнических групп культурной близости с жителями Турции — для крымских татар жители этой страны являются такими же близкими, как жители Украины, тогда как украинцы оценивают эту близость лишь в 2,17 балла, русские — в 1,34.
Социальное (национальное) дистанцирование
В целом среди всех опрошенных самым низким является уровень социальной дистанции относительно групп «русские, которые живут в Крыму» (2,31 балла) и «украинцы, которые живут в Крыму» (2,61), наивысшие показатели социальной дистанции — касательно цыган (5,88), американцев (5,78), турок (5,52) и грузин (5,38).
Уровень социальной дистанции между представителями украинского и русского обществ автономии является очень низким. Так, для украинцев в отношении к русским, которые живут в Крыму, этот показатель равняется 2,30 балла, для русских в отношении к украинцам, которые живут в Крыму — 2,53.
В то же время, уровень дистанцирования представителей этих двух этнических групп от крымских татар заметно выше — среди украинцев — 4,39, среди русских — 4,62 балла.
При этом, крымские татары в меньшей мере дистанцируют себя от украинцев и русских, которые живут в Крыму, — соответственно 3,70 и 3,66 балла (4).
Гендерные особенности
Женщины в несколько большей степени, чем мужчины, оценивают собственную культурную близость к жителям Украины и России, и в несколько меньшей мере — к жителям Турции.
Это может быть объяснено, в частности, отличиями в национальной структуре гендерных групп — среди опрошенных несколько меньше женщин, чем среди мужчин, представителей крымскотатарского этноса, и, соответственно, несколько больше этнических украинок и русских (5).
Возрастные отличия
Во всех возрастных группах выше всего оценивается культурная близость с Россией (выше, чем с Украиной).
Но в младших возрастных группах, в сравнении со старшими, отмечаются более низкие оценки культурной близости с Россией и более высокие оценки культурной близости со странами ЕС и Турцией (хотя, ввиду невысоких значений двух последних оценок, точнее было бы говорить об уменьшении культурной дистанцированности от стран ЕС и Турции).
В оценках уровня национальной дистанции по шкале Е.Богардуса проявляются отличия в национальном составе возрастных групп (в младших группах растет доля крымских татар, в старших — русских). Поэтому, например, показатели национальной дистанции относительно русских и украинцев являются самыми низкими в старшей возрастной группе, а относительно турок — в младшей.
Выводы
Результаты исследования позволяют сделать вывод, что русское и украинское сообщества Крыма воспринимают друг друга как культурно близкие.
При этом не только русские, но и украинцы, демонстрируют более высокую оценку культурной близости с Россией, чем с Украиной, что объясняется доминированием в Крыму русской и/или русскоязычной культуры.
Оценка культурной близости крымских татар к России заметно ниже, чем у русских и украинцев, также ниже они оценивают и культурную близость к Украине, хотя показатель близости к Украине у крымских татар выше, чем к России, и равен самооценке культурной близости к Турции.
Русские в большей степени, чем представители двух других этносов, диффе-ренцируют оценку собственной культурной близости к жителям разных регионов Украины.
Результаты исследования позволяют допустить, что на оценку культурной близости влияет политический фактор, а именно — стереотипная увязка регионов с политическими силами (поскольку, как известно, в Украине, существуют существенные отличия в политических симпатиях между жителями разных регионов), то есть самооценка культурного дистанционирования может отражать «политическое дистанцирование».
Уровень социальной дистанции между украинцами и русскими является очень низким, тогда как заметно более высок уровень дистанцирования этих этнических групп от крымских татар (он более высок, чем дистанцирование себя крымскими татарами от украинцев и русских, живущих на полуострове).
Это свидетельствует об определенной отчужденности между славянским и крымскотатарским населением автономии.
Такая отчужденность, как будет показано ниже, выявляется также в восприятии и оценках славянским сообществом проблем крымских татар (и других репатриантов), оценках степени обеспечения прав и потребностей разных национальных и языковых групп и т.п.
Обеспечение прав национально-этнических и языковых групп
В многонациональных сообществах (государствах) обеспечения прав национально-этнических групп и главное — оценка степени их обеспечения самими представителями национально-этнических (языковых) групп является важным фактором как межнациональных взаимоотношений, так и отношения этих групп к государственной власти.
К главным правам (и потребностям) национально-этнических и/или языковых групп относятся, в первую очередь, право получать образование, информацию и общаться родным языком, сохранять и развивать национальную культуру. Обеспечение этих прав является условием и гарантией сохранения национально-этнической самобытности как соответствующей группы, так и каждого из ее представителей.
Анализ результатов опроса свидетельствует, в первую очередь, о значитель- ных расхождениях в оценках представителями национальных (языковых) групп обеспеченности собственных прав и прав другой национальной (языковой) группы.
Наиболее критическими являются оценки обеспеченности своих прав и потребностей русскими (русскоязычными) и крымскими татарами.
Общие оценки
Если ориентироваться на общественное мнение крымчан в целом, то можно прийти к выводу, что в автономии сравнительно лучше обеспечены права крымских татар, а хуже всего — русскоязычного населения.
В то же время, если принять во внимание распределение мнений в национальных и языковых группах, то выяснится, что представители каждой из них оценивают степень обеспечения прав другой группы выше, чем собственной. Наиболее отличающимися являются оценки русскоязычных и украиноязычных, с одной стороны, и крымских татар — с другой.
Так, индекс обеспечения прав крымских татар в оценках крымчан в целом составляет 0,74 (в т.ч. в оценках русских — 0,79, украинцев — 0,78), а в оценках самих крымских татар — лишь 0,346.
С другой стороны, индекс обеспечения прав русскоязычного населения в оценках крымчан в целом составляет лишь 0,49 (в т.ч. русских — 0,44, украинцев — 0,54), а в оценках крымских татар — 0,71.
Следовательно, каждая из национально-этнических групп считает, что права другой обеспечены лучше, чем ее собственные. Однако, если мнения по этому поводу украинцев и русских отличаются незначительно, то их оценки обеспеченности прав крымских татар поразительно отличаются от оценок самих крымских татар.
Такая ситуация может рассматриваться как проявление отмеченной выше отчужденности и свидетельство определенной «национальной глухоты» славян- ского сообщества к потребностям крымских татар.
Получение образования и информации на родном языке
Результаты исследования дают основания допустить, что крымчане в целом и каждая из национальных групп не имеют особых проблем с удовлетворением потребностей в чтении книг и получении информации из печатных СМИ (чтение газет и журналов) — большинство или подавляющее большинство представителей отмеченных групп считают такую потребность удовлетворенной (7).
Проблемы наблюдаются в сферах образования, получения информации из электронных СМИ (телевидение, радио) и просмотра художественных фильмов в кинотеатрах.
Так, относительно получения образования на родном языке мнения крымчан разделились почти пополам: 43,5% — считают, что эта потребность не удовлетворена; 41,2% — придерживаются противоположного мнения.
При этом украинцы склоняются к мысли, что их потребности в этой сфере удовлетворены (48,6% против 39,6% тех, кто думает иначе), — тогда как среди русских и крымских татар превалирует противоположное мнение. Соотношение тех, кто считает отмеченную потребность не удовлетворенной, и тех, кто придерживается противоположного мнения, среди русских составляет 45,2% : 36,7%; среди крымских татар — 49,6% : 40,4%.
Что касается электронных СМИ и художественных фильмов, то большинство крымчан считают, что не удовлетворена их потребность в просмотре телевизионных передач (63,3%), художест-венных фильмов (52,6%), а также в слушании радио (51,2%). В этой части наивысший уровень недовольства состоянием дел обнаруживают русские (8).
Уместно добавить, что при достаточно критических оценках удовлетворенности потребностей в получении образования и информации родным языком, среди проблем, которые крымчане считают наиболее актуальными и важными, проблемы, связанные с удовлетворением национально-культурных потребностей заняли далеко не первые позиции.
Так, невозможность учебы на родном языке как актуальную и важную проблему отметили 15,5% крымчан, в т.ч. 14,3% украинцев, 16,6% русских и 13,6% крымских татар.
Отсутствие возможностей для развития национальной культуры — 8,4% крымчан, а именно: 8,5% украинцев, 6,9% русских и 18,1% крымских татар.
Возрастные отличия. Молодые респонденты несколько лучше оценивают уровень удовлетворения своих культурных и информационных потребностей, чем представители старших возрастных групп.
Проблемы в межнациональных отношениях, причины и вероятность межнациональных конфликтов
Для объективной оценки состояния межнациональных отношений в Крыму представляют интерес мнения самих крымчан относительно наличия/отсутствия проблем в этих отношениях, степени их напряженности, наличия/отсутствия дискриминации на национально-этнической почве, а также — отношение крымчан (и в частности, славянского сообщества) к проблемам репатриантов.
Необходимо также выяснить, как оценивают крымчане в целом и представители национальных групп в частности причины межнациональных конфликтов и вероятность возникновения в ближайшее время острого конфликта на национальной почве.
Проблемы в межнациональных отношениях
Общие оценки. Большинство крымчан в целом, так же, как и большинство представителей каждой из национальных групп, признают, что в Крыму в межнациональных отношениях существуют определенные проблемы. Это признали 62,9% крымчан, и только 23% заявили, что таких проблем нет.
Оценки наличия проблем представителями разных национально-этнических групп разнятся. Так, сравнительно меньше склонны признавать наличие проблем украинцы (57,2%), тогда как среди крымских татар и русских их признают фактически одинаковые доли опрошенных — свыше 65% каждой из групп. Здесь отличаются лишь оценки остроты проблем («определенные» / «достаточно острые») (9).
Менее всего тех, кто не видит проблемы в межнациональных отношениях, — среди русских (20,3%), тогда как среди украинцев и крымских татар таких — свыше четверти опрошенных.
Степень напряженности межнациональных отношений
Признавая наличие проблем, крымчане в то же время достаточно сдержанно оценивают степень напряженности в отношениях между конкретными национально-этническими группами.
Так, по их оценкам, наименее напряженными, практически нормальными, являются отношения между русскими и украинцами (средний балл по пятибалльной шкале — 1,70), несколько напряженными — между украинцами и крымскими татарами (2,60), более напряженными — между русскими и крымскими татарами (2,77, а в оценках верующих УПЦ — 3,05).
В целом такого мнения придерживаются украинцы и русские.
Крымские татары оценивают отношения между ними с одной стороны и украинцами и русскими — с другой, как менее напряженные в сравнении с оценками украинцев и русских.
Привлекает внимание также то обстоятельство, что среди наиболее актуальных и важных проблем, проблеме межнациональных отношений крымчане отвели вовсе не ведущие позиции. «Напряженные междунациональные отношения» как актуальную и важную для Крыма проблему отметили лишь 16,4% крымчан, а именно: 17,3% русских, 15,5% украинцев и 14,6% крымских татар.
Индекс актуальности этой проблемы составляет в целом 0,44. Крымские татары оценили ее показателем 0,47; украинцы и русские — 0,44 и 0,43, соответственно (10).
Целесообразно прибавить, что актуальность проблемы напряженности в межнациональных отношениях оценивается крымчанами и представителями каждой из национальных групп более высоко, чем проблемы напряженности в межконфессиональных отношениях.
Дискриминация на национально-этнической почве
Подавляющее большинство (77,1%) крымчан не сталкивались со случаями дискриминации по национальному признаку во время приема на работу и/или в учебное заведение, сталкивались с этим — лишь 11,1%. Однако, данные о случаях дискриминации относительно нацио-нальных групп значительно разнятся.
Так, с фактами дискриминации не сталкивались подавляющее большинство (81,3%) русских (против 7,1% тех, кто с такими фактами сталкивался) и несколько меньше, но так же подавляющее большинство (77,5%) украинцев (против 9,8%).
Среди крымских татар картина совсем другая: процент тех, кто сталкивался с фактами дискриминации по национальному признаку, — 36,5% — более чем втрое выше общекрымского показателя, почти вчетверо выше, чем показатель украинцев, и более чем впятеро выше, чем показатель русских. В то же время, среди крымских татар в полтора раза меньше тех, кто с фактами дискриминации не сталкивался (52,4%).
Так же выразительно отличаются мнения представителей национальных групп о наличии/отсутствии в Крыму дискриминации крымских татар и других репат-риантов.
Большинство (56,5%) крымчан убеждено, что такой проблемы в Крыму нет. Почти 30% — признают ее отдельные проявления (11). То, что дискриминация существует как явление (то есть проявляется постоянно в большинстве областей общественной жизни), признают лишь 5% крымчан.
Распределение мнений украинцев по этому вопросу является приблизительно таким же, как и крымчан в целом (12). Среди русских это распределение несколько изменяется в направлении увеличения числа тех, кто полностью отрицает наличие дискриминации (65,2%), и уменьшения числа, тех, кто признает ее проявления (24,3%). Существование дискриминации как явления признают лишь 1,6% русских.
Мнения крымских татар принципиально отличаются от мнений украинцев и русских. Лишь 13,4% из них считают, что дискриминации нет. Большинство (58,5%) — признают ее проявления, еще 23,8% — уверены, что она существует как явление.
Следовательно, среди крымских татар число уверенных в наличии в Крыму дискриминации репатриантов как явления почти в пять раз превышает общекрымский показатель, более чем вчетверо — аналогичный показатель для украинцев и почти в 15 раз — показатель для русских.
Достоверность отмеченных мыслей о существовании в Крыму дискриминации как явлениях опосредствовано подтверждается тем, что их выражают преимущественно те, кто лично сталкивался со случаями дискриминации на национальной подпочве. Так, среди крымских татар, которые признали явление дискриминации, 63% лично сталкивались с ее случаями (против трети тех, кто с такими случаями не сталкивался).
Приблизительно такими же являются аналогичные общекрымские показатели: среди крымчан, которые признают существование дискриминации как явления, лично сталкивались со случаями дискриминации 61,6% опрошенных (против 32,9%). Зато среди тех, кто отрицает существование дискриминации, лично сталкивались с ее проявлениями лишь 2,6% (против 87,8%) 13.
Таким образом, можно допустить, что случаи дискриминации репатриантов не являются в Крыму предметом общего общественного внимания и общест-венного осуждения.
Напротив, создается впечатление, что члены украинского и русского обществ не хотят видеть эти случаи — что является еще одним проявлением отчуждения славянского и крымскотатарского сообществ Крыма.
Отношение к проблемам репатриантов
Среди проблем репатриантов главные позиции занимают, в частности, в материальном аспекте — проблемы работы, жилья, получения земельных участков, в политическом — достаточное представительство в органах власти автономии и местных властных структурах.
Однако, оценки представителями разных национальных групп важности и актуальности этих проблем для Крыма в целом поразительно отличаются, — это подтверждает сделанное выше предположение о «национальной глухоте» крымского славянского сообщества.
Так, проблемы обеспечения репатриантов работой, жильем, предоставления им земельных участков волнуют 54,7% крымских татар — и только 10,4% украинцев и 6,4% русских.
Актуальность и важность такой проблемы, как недостаточное представительство ранее депортированных народов в органах власти АР Крым и в местных органах власти, отметили 49,8% крымских татар — и только 6,2% украинцев и 3,6% русских.
Особенно расходятся мнения представителей национальных групп относительно главных политических целей крымских татар.
Так, подавляющее большинство (77,6%) из них хотят предоставления крымскотатарскому народу статуса коренного народа Украины. Однако, поддерживают это стремление лишь 16,2% крымчан, тогда как против предоставления такого статуса — 62,2%. Соответственно, противники предоставления статуса преобладают как среди русских (70,3%), так и среди украинцев (60,9%).
Стремление к официальному признанию государством Меджлиса крымскотатарского народа как полномочного представительского органа крымских татар разделяют 77% представителей этой национальной группы — и только 16,5% крымчан (против — 52,7%). Противников официального признания Меджлиса среди русских — 62,4%, среди украинцев — 48,2%.
Следовательно, русские демонстрируют несколько более высокий в сравнении с украинцами уровень неприятия политических стремлений крымских татар.
В то же время, и русские, и украинцы, обнаруживают фактически одинаково низкий уровень понимания материальных проблем репатриантов и заинтересованности в их решении.
Гендерные особенности
Женщины более критически оценивают уровень обеспечения в Крыму прав русскоязычного населения, тогда как относительно оценки соблюдения прав крымских татар и украинцев отличий по гендерному признаку нет.
Женщины склонны несколько реже признавать дискриминацию крымских татар и других депортированных народов, они несколько чаще оппонируют перспективе предоставления крымскотатарскому народу статуса коренного народа Украины и официальному признанию Меджлиса крымскотатарского народа (последнее также может быть объяснено отмеченными выше отличиями этнической структуры гендерных групп).
Межнациональные конфликты: причины и вероятность.
Причины межнациональных конфликтов
Результаты опроса показали, что крымчане склонны возлагать ответственность за межнациональные конфликты в автономии, прежде всего и в первую очередь, на центральную власть:
относительное большинство (44,4%) видят главную причину конфликтов именно в ее некомпетентности или злоумышлении, то есть в попытке преднамеренно поддерживать межнациональную напряженность в Крыму.
Гораздо меньше тех, кто видит причину конфликтов в социально-экономическом, политическом и культурном неравенстве национально-этнических групп (15%). Еще меньше (13,2%) — тех, кто видит главную причину конфликтов в некомпетентности или злоумышлении крымской власти.
Только каждый десятый крымчанин считает, что главной причиной конфликтов являются провокационные действия и заявления крымских национальных общественных организаций, республиканских отделений политических партий, политиков.
Распределение мнений среди представителей всех национальных групп подобно общекрымскому — за тем исключением, что крымские татары в несколько меньшей мере склонны возлагать ответственность за конфликты на центральную власть и в несколько большей — на крымскую.
Крымские татары также в большей степени акцентируют внимание на социально-экономическом, политическом и культурном неравенстве национально-этнических групп.
Общим для всех национальных групп является также то, что в каждой из них лишь незначительное меньшинство (3-4%) видят причину конфликтов в провокационных действиях и заявлениях зарубежных государственных структур, представителей власти, политиков.
Таким образом, большинство крымчан, как и большинство в каждой из доминирующих национальных групп, считают, что в межнациональных отношениях в автономии существуют проблемы той или другой степени остроты. Лишь меньшинство — около четверти — уверены в противоположном.
Уровень напряженности межнациональных отношений в целом оценивается как не слишком высокий, хотя признается, что в отношениях между русскими и крымскими татарами, а также между украинцами и крымскими татарами, он выше, чем в отношениях между украинцами и русскими.
Главную ответственность за существующие в Крыму межнациональные конфликты крымчане возлагают на украинскую и крымскую власти; лишь незначительная часть жителей Крыма видят в этих конфликтах внешние влияния.
Вероятность острого межнационального конфликта
На фоне очевидных расхождений мнений представителей славянского и крымскотатарского населения автономии (особенно относительно дискриминации по национальному признаку и политических стремлений крымских татар), а также при достаточно низком уровне социальной близости между украинцами и русскими с одной стороны, и крымскими татарами — с другой, закономерно возникает вопрос:
может ли определенная напряженность в межнациональных отношениях и отчуждение между упомянутыми национально-этническими группами стать почвой для межнационального конфликта? На этот вопрос крымчане не имеют однозначного ответа:
почти четверть (24,4%) из них считают такой конфликт возможным. Мнения остальных разделились почти пополам: 37,9% — считают конфликт невозможным; 37,7% — не смогли определиться.
Распределение мнений в каждой из национальных групп является подобным общекрымскому. Вероятность конфликта допускают:
среди тех, кто отметил наличие в межнациональных отношениях «достаточно острых проблем», — 38,9% против 8,7% тех, кто придерживается противоположного мнения (остальные — не определились);
среди тех, кто отметил наличие «определенных проблем», — 28% против 35,6%;
среди уверенных в том, что проблем нет, — 13,4% против 63,6%.
Среди тех крымчан, которые считают, что такой конфликт в ближайшее время может произойти, преобладает мнение, что его сторонами могут быть русские и украинцы с одной стороны, и крымские татары — с другой (46,5%) (14); в наименьшей мере поддержан вариант, что ими могут быть русские и крымские татары, с одной стороны, и украинцы — с другой (1,9%).
Распределение мнений по этому поводу среди всех национальных групп фактически отвечает общекрымскому, за двумя исключениями:
среди крымских татар гораздо меньше (29,3%) тех, кто видит сторонами гипотетического конфликта славянское и крымскотатарское сообщества; в то же время, среди крымских татар больше тех, по чьему мнению конфликт возможен между украинцами и крымскими татарами, а также — между русскими и украинцами.
Гендерные особенности
Женщины ниже оценивают возможность межнационального конфликта между украинцами и русскими, зато выше — между крымскими татарами и славянским сообществом автономии
(среди тех женщин, которые допускают вероятность конфликта, 72,7% считают, что в первую очередь он может возникнуть между крымскими татарами и славянским населением (или одновременно с украинским и русским сообществами, или только с украинцами ,или только с русскими), тогда как среди мужчин этот показатель составляет 65,1%. В оценках причин межнациональных конфликтов в Крыму между мужчинами и женщинами расхождений практически нет.
В целом, следует отметить, что распределение мнений крымчан в целом и представителей каждой национальной группы в частности, значимое число тех, кто не смог определиться с ответом, — около или сверх трети — характеризует неуверенность и неопределенность общественного мнения относительно стабильности межнациональной ситуации в автономии.
С другой стороны, распределение мнений относительно сторон гипотетического конфликта может служить дополнительным подтверждением «национальной глухоты» славянского сообщества к проблемам крымских татар и репатриантов в целом.
В действительности, это сообщество скорее осознает реальное социальное, политическое и культурное неравенство национальных групп в Крыму, но это осознание проявляется преимущественно не в поддержке справедливых и законных стремлений репатриантов, а в опасении конфликта на почве отмеченного неравенства.
Межконфессиональные отношения
Состояние межконфессиональных отношений в значительной мере зависит от обеспечения прав верующих на удовлетворение их религиозных потребностей, а также — взаимного отношения конфессиональных и/или церковных общин (религиозной толерантности общин и верующих).
Поэтому для его очерчивания необходимо привести соответствующие оценки и самооценки крымчан, а поскольку в течение 2000-х годов попадались случаи межконфессиональных противостояний — оценки причин конфликтов и позиции относительно субъектов, ответственных за подобные конфликты.
Возможности удовлетворения религиозных потребностей
Как свидетельствуют результаты исследования, крымчане в целом и представители всех доминирующих национально-этнических и голов них конфессионально-церковных групп достаточно высоко оценивают наличие возможностей удовлетворения их религи- озных потребностей — все средние баллы по пятибалльной шкале являются выше «четверки»: среди крымчан в целом — 4,31; среди русских — 4,35; украинцев — 4,29; крымских татар — 4,26.
При этом оценка верующими УПЦ и УПЦ-КП является более высокой, чем среди крымчан в целом и среди каждой из национально-этнических групп (средние баллы соответственно 4,55 и 4,49).
Отношение к иноверным религиозным организациям
Большинство (61,2%) верующих крымчан относятся к иноверным религиозным организациям положительно (29,5%) или терпимо (31,7%). Для 29,1% они безразличны.
Негативное отношение засвидетельствовала лишь незначительная часть (3,4%) опрошенных.
Распределение позиций среди верующих украинцев и русских является подобным общекрымскому. Отличиями распределения позиций среди крымских татар является меньший процент безразличных (17,1%) и несколько более высокий — тех, кто к иноверным организациям относится негативно (8,2%).
Процент тех, кто положительно или терпимо относится к религиозным организациям, которые представляют другую веру, преобладает среди всех трех основных конфессионально-церковных групп — УПЦ, УПЦ-КП и последователей ислама (15).
В то же время, среди мусульман меньше, чем среди православных, лиц, безразличных к иноверным религиозным организациям (14,4%), однако больше тех, кто относится к ним негативно или борется с ними (10,1%).
Причины межконфессиональных конфликтов
Главные причины межконфессиональных конфликтов большинство крымчан видят во внерелигиозной плоскости, в первую очередь — в перенесении на религиозную сферу политических и национальных противоречий (26,2%) и в столкновении экономических интересов представителей разных национальных групп, которые прикрываются религиозными лозунгами (25,2%).
В то же время, 10,3% — видят причину конфликтов в религиозном фанатизме, нетерпимости верующих, 8,5% — в выборочном, предвзятом отношении власти к разным религиозным организациям, в результате чего их конституционные права обеспечиваются не в равной мере. Достаточно значительный процент (29,3%) не смогли ответить на этот вопрос.
Примерно так же думают и представители национально-этнических групп. Незначительные отличия заключаются в том, что среди крымских татар, в сравнении с другими национально-этническими группами, несколько меньше процент тех, кто считает главной причиной конфликтов столкновения экономических интересов национальных групп, и несколько больший — тех, кто указывает на привнесение в религиозную сферу политических и национальных противоречий.
В каждой из конфессионально-церковных групп большинство также считает, что главные причины межконфессиональных конфликтов имеют внерелигиозный характер. ПравТак, среди верующих УПЦ и мусульман тех, кто видит главную причину конфликтов в политизировании религиозной сферы, вдвое больше, чем среди верующих УПЦ-КП (соответственно, 32% и 32,7% против 16,1%).
В то же время, верующие УПЦ-КП чаще склонны видеть главную причину конфликтов в столкновении экономических интересов национальных групп (30,8%); среди верующих УПЦ такого мнения придерживаются 27,1%, среди мусульман — 18,8%.
Достаточно показательным является распределение ответов крымчан на вопрос о главной причине межконфессиональных конфликтов в зависимости от их отношения к иноверным религиозным организациям.
Так, среди тех, кто видит причины упомянутых конфликтов в перенесении на религиозную сферу политических и межнациональных противоречий или выборочное, предвзятое отношение власти к разным религиозным организациям, относительное большинство терпимо относятся к иноверным религиозным организациям; на втором месте в обеих категориях — позитивное отношение.
Среди тех, кто считает причиной межконфессиональных конфликтов столкновение экономических интересов представителей разных национальных групп, которое прикрывается религиозными лозунгами, практически одинаковы доли положительно (25,7%) или терпимо (24,1%) относящихся к тем, кто исповедует другую веру.
Среди тех, кто считает причиной конфликтов религиозную нетерпимость, фанатизм верующих, относительно большая часть (26,4%) положительно относятся к иноверным религиозным организациям; 18,1% — относятся к ним терпимо.
Ответственность за межконфессиональные конфликты
Сравнительно более высокую ответственность крымчане возлагают на органы власти Крыма и Украины (средний балл по пятибалльной шкале — 3,98 и 3,94 соответственно), руководителей религиозных организаций Крыма (3,87) и верующих, которые принимают участие в конфликтах (3,86), более низкую — на зарубежные религиозные центры (3,53) и представителей зарубежных государственных, политических и общественных структур (3,32), хотя в целом расхождение оценок является достаточно незначительным.
Приблизительно такими же является оценки и представителей национально-этнических групп.
Однако, среди русских и крымских татар значительно больший процент, чем среди украинцев, возлагает большую ответственность за конфликты на органы власти Украины и Крыма и на руководителей религиозных организаций, причем крымские татары возлагают большую ответственность на крымские органы власти, чем на украинские.
В то же время, значительно больше русских, чем крымских татар и украинцев, возлагают большую ответственность за конфликты на верующих, которые принимают у них участие.
Русские чаще, чем украинцы и крымские татары, возлагают большую ответ-ственность за конфликты на зарубежные религиозные центры, государст-венные политические и общественные структуры.
Крымские татары чаще, чем украинцы и русские, возлагают такую ответст-венность на руководителей общественных и политических организаций Крыма.
Оценки представителей конфессионально-церковных групп в известной мере отличаются от оценок национально-этнических групп. Так, верующие УПЦ-КП возлагают значительно меньшую ответственность на каждый из отмеченных институтов и органов власти, чем крымчане в целом и представители каждой из национально-этнических групп. При этом, на органы власти Украины и Крыма они возлагают даже меньшую ответственность за конфликты, чем на верующих, которые принимают у них участие.
Верующие УПЦ и мусульмане возлагают наибольшую ответственность на украинские и крымские органы власти и руководство религиозных организаций, причем мусульмане чаще возлагают ее на органы власти Крыма, а верующие УПЦ — на органы власти Украины.
Верующие УПЦ — больше, чем мусульмане, и значительно больше, чем верующие УПЦ-КП, возлагают ответственность на зарубежные религиозные центры, зарубежные государственные, политические и общественные структуры.
Уместно прибавить, что степень актуальности проблемы напряженности межконфессиональных отношений крымчане в целом и представители всех национально-этнических групп оценивают как значительно более низкий, в сравнении с актуальностью проблемы напряженности межнациональных отношений.
Так, индекс актуальности проблемы напряженности отношений между последователями разных конфессий составил 0,22 — против 0,44 для межнациональных отношений. В т.ч. среди крымских татар: 0,22 против 0,47; для русских — 0,24 против 0,43; для украинцев — 0,26 против 0,44. Кроме того, среди актуальных и важных для Крыма проблем, напряженные отношения между верующими разных вероисповеданий и церквей отметили в целом 7,4% крымчан, в т.ч.: среди украинцев — 10%; среди русских — 7%; среди крымских татар — 2,8%.
Приведенные данные дают основания допускать, что межконфессиональные отношения в Крыму являются достаточно толерантными и выразительно менее напряженными, чем межнациональные отношения в целом.
Если вопросы религии не будут политизироваться и/или отождествляться с национально-этническими, то вероятность обострения межконфессиональных отношений или возникновения конфликта на религиозной подпочве выглядит достаточно небольшой (16).
(1) Оценка осуществлялась по 11-балльной шкале от 0 до 10, где «0» значит, что жители определенного региона или страны не имеют ничего общего с респондентом в характере, обычаях, традициях, а «10» — что жители региона или страны максимально похожи на респондента по характеру, обычаями, традициями.
(2) Шкала апробирована и модифицирована в Украине Н.Паниной; имеет такие значения: «1» — готовы принять представителей определенной группы в качестве членов семьи, «2» — близких друзей, «3» — соседей, «4» — коллег по работе, «5» — жителей Крыма, «6» — посетителей Крыма, «7» — вообще не допускали бы в Крым.
Следовательно, чем выше значение шкалы, тем выше уровень социального дистанционирования относительно определенной группы.
(3) Это может быть свидетельством того, что на оценку культурной близости имеет влияние политический фактор, а именно стереотипная увязка западных областей Украины с «националистическим» политическим курсом, который трансформируется в демонстрирование русскими высокого уровня культурного дистанционирования от его жителей.
(4) Что касается представителей других депортированных народов, то представители всех трех перечисленных этносов демонстрируют достаточно высокий уровень социальной дистанции: украинцы — 4,60 балла, русские — 4,62 балла, крымские татары — 4,20 балла.
(5) Подобная структура выборки отражает реальную этническую структуру гендерных групп в Крыму. По данным переписи 2001 г, среди женщин АР Крым доля представительниц крымскотатарского этноса несколько ниже, чем среди мужчин.
(6) Индекс обеспечения прав может приобретать значения от «1» до «0», где «1» значит, что права полностью обеспечены, «0» — не обеспечены совсем.
(7) В этом разделе вариант ответа «довольны» является суммой ответов «полностью довольны» и «скорее довольны»; а «недовольны» — сумма ответов «недовольны» и «скорее недовольны».
(8) Большинство или относительное большинство считают не удовлетворенной потребность в просмотре телепередач родным языком (украинцы — 50%, русские — 71%, крымские татары — 53,1%) и художественных фильмов в кинотеатрах (украинцы — 47,9%, русские — 56,5%, крымские татары — 42,6%).
(9) Среди украинцев: 40,6% признают наличие «определенных» проблем и 16,6% — «достаточно острых»; среди русских, соответственно — 49,3% и 16,1%; среди крымских татар, соответственно — 57% и 8,1%.
(10) Индекс актуальности проблемы может иметь значения от «0» ло «1», где «1» означает максимальную актуальность проблемы, «0» — что такой проблемы нет совсем.
(11) В этом разделе ответ «проявления дискриминации» являются суммой ответов «дискриминация существует, но сказывается редко» та «дискриминация существуют, но сказывается лишь время от времени в отдельных сферах».
(12) 54,1% считают, что дискриминации нет, 30,8% — признают ее проявления, а 5,6% — признают ее как явление.
(13) Среди тех, кто считает, что дискриминация существует, но сказывается время от времени в отдельных сферах, сталкивались с фактами дискриминации почти втрое меньше — 23%, тогда как не сталкивались — 65,4%. Среди тех, кто считает, что дискриминация проявляется изредка, сталкивались с ней 9,5%, не сталкивались — 75,6%.
(14) Примечательно, что среди крымчан, которые допускают возникновение конфликта между славянским и крымскотатарским сообществами, преобладает мысль, что главной причиной межнациональных конфликтов у Крыма является социальное, политическое и культурное неравенство национальных групп.
(15) Верующие УПЦ: положительно — 33,4%, терпимо — 35,6%; УПЦ-КП: положительно — 37,6%, терпимо — 22%; мусульмане: положительно — 37,5%, терпимо — 32,2%.
(16) Другое дело, что конфликты, которые возникают на совсем другой почве и по другим причинам могут приобретать форму религиозных.
www.bigyalta.com.ua