За два месяца после захвата власти в Петербурге большевики совершили достаточно много насилия.
В эпоху телеграфа и газет о деяниях большевиков становилось сразу же известно и в Крыму. Именно поэтому проводимая Джафером Сейдаметом агитация против Челебиджихана оказалась тем эмоциональным толчком, который заставил большинство Курултая проголосовать против предложения Челебиджихана, создать равный союз с губернскими чиновниками и большевиками.
Драматическим событиям 11 января 1918 года предшествовала еще одна кризисная ситуация, которая позволяет ознакомиться со сложившимися между двумя национальными лидерами отношениями.
Эта ситуация сложилась в самом начале января, и некоторые авторы желают представить случившееся событие как «захват» Народного дома в Симферополе (бывшего губернаторского дома) курултаевцами по распоряжению Челебиджихана. На самом деле в это здание накануне вселился без согласования с Крымскотатарским Правительством так называемый профсоюз — об этом пишет в своей работе Асан-Сабри Айвазов. Отношение этой «профсоюзной организации», пишет Айвазов, к Крымскому Национальному правительству было отрицательным. По всей видимости, это вселение было провокацией со стороны антитатарски настроенных сил, и в первую очередь СНП, потому что Народный дом в Симферополе, по словам современника, «представлял тогда нечто вроде символа той или другой власти».
Уже на следующий день после громкого победного разглашения действий «профсоюзной организации» председатель правительства Челебиджихан распорядился ввести в здание эскадронцев и выдворить самостийных поселенцев.
Действия председателя Национального правительства Челебиджихана были не захватом, а противодействием захвату!
Подтверждение этому находим в воспоминаниях современника этих событий старого учителя Абдурамана Бари («Йылдыз», 2007, №3, с.59): «Национальное правительство изгнало из бывшего губернаторского, а теперь Народного дома, крымский комитет вооруженных рабочих».
На первый взгляд вызывает недоумение позиция тесно связанного с СНП Джафера Сейдамета, который срочно прибыл с Южного берега и настоял на том, чтобы эскадронцы немедленно освободили Народный дом.
Анифе Боданинская, член Курултая, в своих рассказах вспоминала, что Джафер вышел из подчинения Челебиджихану и разрешил врагам Курултая захватить Народный дом.
Сам Сейдамет в своих воспоминаниях стоит на позиции противников Крымскотатарского Правительства, утверждая, что «Челебиджихан настаивал на захвате Народного Дома даже ценой кровопролития». В это трудно поверить, потому что поступки Номана Челебиджихана всегда были точно выверены и далеки от авантюризма. Возможно, Дж. Сейдамет несколько сгущает краски, повествуя об этом событии, так как он состоял на тот момент большим начальником во враждебном к татарам СНП, и это обстоятельство могло повлиять на его оценку.
И когда Челебиджихан призвал эскадронцев не допустить провокационного занятия помещений в Народном Доме вооруженными рабочими, Джафер Сейдамет, по-видимому, счел это покушением на его функции «военного министра».
Но, тем не менее, действия Сейдамета ни в коем случае нельзя характеризовать как предательство интересов крымскотатарской национально-демократической революции. В какой-то момент Джаферу Сейдамету захотелось взять продолжение национальной революции на себя. Пост военного министра в Национальном правительстве и одновременно такой же пост во враждебном татарам СНП показался ему надежным плацдармом для этих целей.
Джафер Сейдамет выступал перед своими сторонниками, утверждая, что татарам не по пути с большевиками, что с большевиками надо бороться до конца. С кем же, по мнению Сейдамета, было по пути крымским татарам? Неужели с контрреволюционными офицерами из СНП?!
При этом Джафер Сейдамет («Baz? hat?ralar») признает, что «только большевики придавали нам более или менее какое-то значение, выделяя среди других». Противоречие между этим заявлением Джафера и его выступлением против плана Челебиджихана является, по-меньшей мере, странным.
Джафер Сейдамет пришел к высшей должности в Национальном Правительстве 11-го января, а 14-го января большевики захватили Крым и разогнали Курултай и Правительство, как ответ на нарушение заключенного Челебиджиханом соглашения. Джафер Сейдамет бежал в Турцию.
При странных обстоятельствах в первые дни после установления власти большевиков Номан Челебиджихан был арестован и вывезен в Севастополь матросами-анархистами. Однако новая власть не тронула никого из других национальных деятелей, членов Курултая и Национального Правительства.
Кто был заинтересован в ликвидации Номана Челебиджихана, ушедшего в отставку со всех своих должностей и сохранившего только пост муфтия?
Вспомним, какие политические силы существовали в Крыму на тот момент.
Была довольно мощная группа мурзаков и реакционных мулл. Они ненавидели Челебиджихана, но им впору было самим прятаться от новой власти.
Были проимперские шовинистические группы разных мастей из числа губернских чиновников и офицерства, которые знали, что самой выдающейся личностью крымскотатарской революции остается Номан Челебиджихан.
Была большевистская власть, агрессивно настроенная против контрреволюционных сил и не останавливающаяся перед применением насилия. Но с большевиками Челебиджихан вел успешные переговоры, большевики приняли программу сотрудничества с Курултаем при лояльном отношении Курултая к ним.
Логично предположить, что в ликвидации вождя национальной революции Номана Челебиджихана были заинтересованы и имели возможность осуществить свои замыслы проимперские подпольные силы.
И осуществили они арест и физическую ликвидацию Номана Челебиджихана руками севастопольских матросов-анархистов, вошедших в контакт с контрреволюционными генералами и всесильной контрразведкой.
Исследователи тех дней пишут, что матросы-анархисты никому не подчинялись. Но, пожалуй, они все же кое-кому подчинялись. В своих мемуарах генерал Врангель вспоминает, что в том же январе к нему в его крымское поместье пришли севастопольские матросы и заявили: «Мы только с татарами воюем. Матушка Екатерина еще Крым к России присоединила, а они теперь отлагаются».
В этой «войне с татарами» матросам помогли отследить хоть и ушедшего со своих постов, но, несомненно, самого перспективного национального деятеля Челебиджихана.
Как рассказывала Анифе Боданинская, в эти дни приехала в Симферополь из Евпатории жена Челебиджихана Кериме-шерфе. Али Боданинский и Исмаил Фирдевс достали для нее пропуск в Севастополь, была найдена семья, которая приютит ее в Акъяре. Они же, пользуясь своими прежними связями с крымским большевистским руководством, пытались добиться перевода Челебиджихана в Симферополь.
В севастопольскую тюрьму, находившуюся под полным контролем матросов-анархистов, явился руководитель крымских большевиков Ю. Гавен, но спасти Челебиджихана ему также не удалось. Матросы в ту же ночь ворвались в камеру, где сидел Челебиджихан, и вывели его на казнь. Так 23-го февраля 1918 года муфтий Номан Челебиджихан был зверски убит.
После убийства Челебиджихана большевистские газеты писали, что эта трагедия произошла по ошибке. Действительно, зачем большевикам нужно было устранять политического деятеля, который договаривался о союзе с ними?
Надо сказать, что никто из людей, которые непосредственно знали Номана Челебиджихана, не говорили, что в преступлении виноваты именно большевики, а всегда употреблялось выражение «Челебиджиханны Ахъяр матрослары атты» — «Челебиджихана расстреляли севастопольские матросы».
С гибелью в феврале 1918-го года Челебиджихана высший этап Курултая надо считать законченным, ибо именно личность Челебиджихана, последовательно избранного в 1917 году муфтием, председателем Мусульманского Исполкома и, наконец, председателем первого Крымскотатарского Национального Правительства, определяла и успехи, и надежды национальной революции. Далее начался неустойчивый и противоречивый период, когда Курултай и Правительство разгоняли то большевики, то кадеты, то монархисты.
Айдын ШЕМЬИ-ЗАДЕ