Недружба народов: От «безродных космополитов» до «врачей-убийц»

Post navigation

Недружба народов: От «безродных космополитов» до «врачей-убийц»

28 января 1949 года в газете «Правда» вышла статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». По сути, она дала официальную отмашку массовой кампании против так называемых «безродных космополитов». Началась заключительная стадия сталинских репрессий, ставившая своей целью не только гонения и преследования по национальному признаку, а, возможно, и депортацию целого народа, но и раскручивание очередной масштабной чистки в высшем эшелоне власти. Остановила этот новый вал репрессий лишь смерть самого Сталина.

Недружба народов: От «безродных космополитов» до «врачей-убийц»

Послевоенная профилактика

Вскоре после войны, в 1947 году, в СССР началась кампания по борьбе с низкопоклонством перед Западом. Официальной целью ее было воспитание «советского патриотизма». В реальности это стало прологом к «холодной войне» и «профилактической мерой» против либеральных взглядов, которые могли возникнуть в обществе после возвращения из Европы нашей армии-победительницы. Как и после Отечественной войны 1812 года и триумфа русской армии во Франции, власть испугалась, что сравнение заграничной жизни с российской действительностью может оказаться слишком невыгодным. Превентивный удар был нанесен, в первую очередь, по интеллигенции как главной носительницы прозападных настроений. Эта кампания вылилась в борьбу за патриотические приоритеты в области науки и искусства, в критику и разгром ряда научных направлений, административным мерам и идеологическому разносу подверглись известные ученые, деятели культуры, заподозренные в так называемом низкопоклонстве перед Западом.

Впервые об опасностях «космополитизма» заявил партийный функционер Отто Куусинен в статье «О патриотизме», вышедшей в июле 1945 года. Согласно Куусинену, космополитизм в отличие от патриотизма органически противопоказан трудящимся, коммунистическому движению, зато свойствен представителям международных банкирских домов и международных картелей, крупнейшим биржевым спекулянтам — всем, кто живет по латинской пословице ubi bene, ibi patria (где хорошо, там и отечество).
А еще через несколько лет в советский новояз вошло печально известное словосочетание «безродный космополит». Впервые его употребил в январе 1948 года главный партийный идеолог Андрей Жданов на совещании деятелей советской музыки, заявивший буквально следующее: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину означает… потерять свое лицо, стать безродным космополитом».

В марте того же года другой идеологический руководитель Георгий Александров опубликовал в «Вопросах философии» установочную статью «Космополитизм — идеология империалистической буржуазии», в которой одним махом объявил космополитами и Милюкова, и Бухарина, и Троцкого, и левых эсеров, и левых коммунистов, а также власовцев и всех, перешедших на сторону немцев. Это было уже очень серьезно, поскольку термин становился синонимом понятий «изменник Родины», «контрреволюционер» и «враг народа».

И, наконец, 28 января 1949 года в «Правде» вышла редакционная статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Основной текст, по всей видимости, писали сотрудники газеты Вадим Кожевников и Давид Заславский, но для пущей весомости к работе над статьей привлекли «тяжелую артиллерию» — Александра Фадеева, Константина Симонова, Анатолия Софронова. Не исключено, как уже нe раз бывало, что окончательный текст был отредактирован лично Сталиным.

Известные критики с характерными фамилиями: Юзовский, Гурвич, Варшавский и Борщаговский были охарактеризованы в ней как «последыши буржуазного эстетства», которые «утратили свою ответственность перед народом; являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма; они мешают развитию советской литературы, тормозят ее движение вперед. Им чуждо чувство национальной советской гордости». Главным обвинением служило то, что они «пытаются дискредитировать передовые явления нашей литературы и искусства, яростно обрушиваясь именно на патриотические, политически целеустремленные произведения под предлогом их якобы художественного несовершенства». В статье использовались разные хлесткие выражения — «ура-космополитизм», «оголтелый космополитизм», но привилось и стало общеупотребимым — «безродный космополитизм».

Разочарование Сталина

Одновременно с тем, как борьба с космополитизмом набирала обороты, приобретая все более откровенно антисемитский характер, а само слово «космополит» превращалось в эвфемизм, заменяющий слово «еврей», произошло резкое ухудшение отношений между СССР и только что образовавшимся (15 мая 1948 года) государством Израиль.

Поначалу СССР активно поддерживал идею образования еврейского государства в Палестине и одним из первых признал его. Более того, в Израиль сразу были посланы советские военные советники и вооружение. Но вскоре ситуация изменилась. Первый премьер-министр Израиля Бен-Гурион оказался больше сионистом, чем социалистом. Израиль сделал ставку на США и не стал просоветским оплотом социализма на Ближнем Востоке. Сталин был явно недоволен. За его «разочарование» пришлось расплачиваться евреям в СССР, многие из которых очень слабо ассоциировали себя с Израилем, считая себя в первую очередь советскими людьми. Да и антисемитизм в СССР официально не приветствовался.

Еще до окончания войны, 14 марта 1945 года, в Москве была разрешена и прошла по инициативе Всемирного совета раввинов многотысячная акция поминовения погибших в результате холокоста шести миллионов евреев. Да и первые послевоенные годы не несли явных свидетельств каких-либо перемен в официальной политике. 3 сентября 1948 года состоялся визит в СССР представителя Израиля Голды Меир. Ее встречали тысячи людей. Но уже 21 сентября 1948 года Илья Эренбург пишет в «Правде» явно заказную статью, в которой подвергает резкой критике Израиль и сионистскую идею. Это был сигнал. Все знали, что любая кампания в стране начиналась с писем бдительных трудящихся Сталину или статьей в «Правде». На Израиль обрушился вал критических высказываний, в прессе все активнее ругали общественных деятелей с еврейскими фамилиями (в отношении тех, кто носил псевдонимы, использовали так называемое «раскрытие скобок» — демонстративно писали рядом его настоящую фамилию, имя и отчество). Начались аресты членов уже бывшего Еврейского антифашистского комитета.

13 февраля 1953 года, как логическое завершение антиизраильской кампании, СССР разрывает дипотношения с Израилем. Поводом послужил взрыв во дворе советского посольства в Тель-Авиве, в результате которого три человека были ранены.

Смерть Михоэлса

Среди знаковых и трагических событий того времени следует, бесспорно, назвать смерть выдающегося и очень популярного актера и общественного деятеля Соломона Михоэлса. Он был известен не только как народный артист СССР и художественный руководитель Государственного еврейского академического театра (ныне Театр на Малой Бронной), но и как председатель Еврейского антифашистского комитета. Организованный в годы войны комитет должен был разъяснять за границей политику СССР, привлекать на свою сторону общественное мнение, искать союзников и средства для поддержки военной экономики. Члены комитета собрали миллионы долларов, пошедшие на оборону и вооружение советской армии.

Согласно официальной версии, обнародованной после его гибели, Михоэлс в ночь на 13 января 1948 года во время поездки в Минск был сбит грузовиком — несчастный случай. Михоэлсу были устроены государственные похороны и выпущены сборники его памяти, а Государственному еврейскому театру было присвоено его имя. Но по Москве поползли слухи…

Сразу после смерти Сталина было проведено расследование, в ходе которого было безоговорочно доказано, что Михоэлс был убит группой под руководством генерал-лейтенанта С.И. Огольцова и главы МГБ Белоруссии Л.Ф Цанавы, а также полковника Ф.Г. Шубнякова.

Показания арестованных после 1953 года по этому делу и свидетельские показания разняться в деталях, но сходятся в главном: Михоэлса заманили на дачу к Цанаве и там убили. Умер ли он от смертельного укола ядом, был ли застрелен, переехал ли его, уже мертвого, грузовик или этого и не понадобилось, а судебная экспертиза проштамповала заранее заготовленный текст, — не суть. Главное — это было спланированное убийство, которое совершено по прямому приказу Сталина, готовившего очередную кровавую интригу.

Не успели еще смолкнуть официальные славословия в адрес Михоэлса, как был распущен возглавляемый им антифашистский комитет, а большинство его участников в январе 1949 года подверглись репрессиям. В мае 1952 года их судили и в августе почти всех расстреляли. В июле 1949 года был закрыт и Государственный еврейский театр.

Продолжились аресты еврейской интеллигенции. Начались аресты и еврейских жен высших руководителей: жены Молотова Полины Жемчужиной, жены начальника секретариата Сталина Брониславы Поскребышевой, жены члена политбюро Андрея Андреева Доры Хазан, жены начальника тыла ВС СССР генерала армии Хрулева Эсфири Горелик. Антисемитская кампания набирала обороты, ее кульминацией стало «дело врачей».

Дело врачей

13 января 1953 года в печати появилось сообщение ТАСС об арестах известных врачей: Вовси, Когана, Фельдмана, Гринштейна, Этингера, Виноградова, Егорова и других. В частности, говорилось, что после убийства Жданова «врачи-убийцы» намеревались погубить маршалов Василевского, Говорова и Конева, генерала армии Штеменко… Естественно, сообщалось, что все врачи были связаны с иностранными разведками и действовали по их наущению. Характерно, что косвенно обвинялся и покойный Михоэлс, но теперь он уже был «известный еврейский буржуазный националист». К слову, постановление появилось день в день в пятилетнюю годовщину его убийства.

Разоблачителем «врагов народа» стала врач Лидия Тимошук, которая проявила «бдительность и мужество». 21 января она получила орден Ленина за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц, или «убийц в белых халатах», как заклеймила их официальная пресса.

На самом деле фактическое дело врачей началось много раньше.

Преддверием большой чистки стали увольнения, начавшиеся в конце 1949 года во 2-м Московском медицинском институте имени Сталина. Среди уволенных, а потом и арестованных ученых был профессор Яков Этингер. О «заговоре» речи пока не шло: Этингера обвиняли лишь в «буржуазном национализме».

И еще тогда Лидия Тимошук, кардиолог лечебно-санитарного управления Кремля, уволенная за то, что не согласилась с диагнозом товарищу Жданову, написала об этом товарищу Сталину. Но в то время Сталин собственноручно поставил на письме Тимошук резолюцию «в архив» и не препятствовал ее увольнению. Но теперь она оказалась нужна для раскручивания маховика репрессий. Именно на ее показаниях следствие построило свою версию. Арестованных, по большей части немолодых профессоров, избивали палками, держали в сырых камерах, на многие сутки заковывали в кандалы. В конце 1952 года следствие определилось с окончательной версией «преступного заговора», все было готово к началу полномасштабной кампании.

И вот тогда ТАСС выпустило сообщение об «аресте группы врачей-вредителей»: «Следствием установлено, что участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, преднамеренно злодейски подрывали здоровье последних, умышленно игнорировали данные объективного исследования больных, ставили им неправильные диагнозы, не соответствовавшие действительному характеру их заболеваний, а затем неправильным лечением губили их». Врачей обвиняли при этом в давних связях с английской разведкой и «с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах».

Сообщение ТАСС стало сигналом для небывалой в советских СМИ антисемитской кампании. В центральных газетах валом пошли фельетоны, обличавшие людей с «характерными» фамилиями — от инженеров до журналистов, от рентгенологов до артистов. «Сталин сумел заразить всю страну, — писал поэт Давид Самойлов об этих месяцах. — Мы жили тогда манией преследования и величия». И действительно, судя по тогдашним откликам в советской прессе и воспоминаниям современников, в стране воцарилось погромное настроение.

Письмо не позвало в дорогу

Вот уже более пятидесяти лет задают вопрос: существовал ли на самом деле план депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток или это плод их испуганного воображения? Слухи, которыми была полна Москва в 1953 году, гласили — есть такой план. Согласно ему «дело врачей» закончится показательными, публичными казнями «убийц в белых халатах», за казнями последуют погромы, после чего десятки знаменитых евреев, деятелей науки, культуры, общественных деятелей обратятся с письмом в «Правду» с просьбой дать им искупить вину за соплеменников честным трудом в Сибири. И, дабы избежать дальнейшего народного гнева, последует масштабное выселение евреев на Дальний Восток страны.

Никаких серьезных документов, подтверждающих наличие такого плана, нет, о чем и свидетельствуют Геннадий Костырченко в своей монографии «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм», есть подобное исследование и у Жореса Медведева. Их главные аргументы — документов нет и нет прямых данных о подготовке такой масштабной операции. А совсем не оставить следов было невозможно. Тем не менее игнорировать многочисленные косвенные свидетельства частных, подчас очень информированных лиц, утверждающих обратное, тоже нельзя. Как замечает Аркадий Ваксберг, «ненайденность» не означает отсутствие. Если бы историю изучали только по официальным документам, то, возможно, долгое время «не было бы» секретных протоколов Молотова-Риббентропа, холокоста, Катыни и многих других преступлений века. Их авторы тщательно скрывали следы своих злодеяний.

Что касается пресловутого и загадочного покаянного письма в «Правду», которое должно было сыграть столь трагическую роль в судьбе евреев, то найдены и опубликованы уже два варианта письма: первое — в котором речь идет о покаянии и «беспощадном наказании преступников», и второе — в основном с критикой в адрес Израиля, с которым СССР только что разорвал дипотношения. Какова драматургия написания этих писем, чем была вызвана новая редакция, кто стоял за письмом — инициативная группа перепугавшихся номенклатурных евреев или Сталин? Кто-то по-прежнему отрицает наличие самого письма, считает план депортации мифом. Но есть версия о существовании даже и третьего варианта письма, где речь непосредственно идет о «добровольной» депортации.

Дотошные исследователи Аркадий Ваксберг и Бенедикт Сарнов собрали десятки свидетельств подписантов. Открыто отказались подписывать лишь Вениамин Каверин и… Лазарь Каганович. По разным мотивам: первый отказался из моральных соображений, второй — потому что члену политбюро не пристало подписывать коллективные письма вместе с «общественными деятелями», не исключено, что он собирался писать свое собственное письмо в «Правду». Под разными предлогами как будто бы не подписали письмо (во всяком случае, они так говорили сами): певец Марк Рейзен, шахматист Михаил Ботвинник, поэт Евгений Долматовский… Для многих, кто вынужден был подписать, это стало личной драмой: для писателя Василия Гроссмана, который потом опишет все эти мучения совести в романе «Жизнь и судьба», поэта и переводчика Самуила Маршака и других. И наконец, есть воспоминания Ильи Эренбурга и его близких, утверждавших, что тот также сначала не подписал письмо под предлогом, что его надо редактировать, и послал Сталину свой отредактированный вариант. Бенедикт Сарнов считает, что, возможно, эта проволочка и сыграла пусть случайную, но решающую роль. Сталин просто не успел осуществить свой замысел.

Есть воспоминания и высших руководителей государства того времени, членов политбюро — Хрущева, Микояна и Булганина, что если не проработанный план, то умысел массовых репрессий против евреев с дальнейшим их изгнанием на Дальний Восток был. По воспоминаниям, например, Хрущева, Сталин напрямую предлагал ему организовать еврейские погромы, которые одновременно должны были стать началом спецоперации по депортации евреев и масштабной партийно-государственной чистки.

«Антисемитизм как каннибализм»

Многие сводят все эти государственные кампании и репрессии к тому, что Сталин был патологическим антисемитом. Хотя ни одного официального заявления подобного рода он не делал. Пожалуй, наоборот. В 1931 году Сталин, отвечая на вопрос иностранного корреспондента, отчеканил: «Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным признаком каннибализма». Более того, в конце интервью он заявил: «В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм как явление, глубоко враждебное советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью». И это не было фигурой речи.

В книге «Из ада в рай и обратно» Аркадий Ваксберг приводит поразительный факт. В январе 1935 года на далеком заполярном острове Врангеля погиб зимовщик, врач Николай Вульфсон. В его смерти, больше похожей на несчастный случай, обвинили начальника экспедиции Константина Семенчука и каюра Степана Старцева. Подследственных привезли в Москву и судили в Колонном зале Дома союзов — именно там, но в несколько раз меньшем Октябрьском зале проходили печально знаменитые открытые политические процессы. Обвинение также поддерживал прокурор Вышинский. Подсудимых обвинили в убийстве, подчеркнув ксенофобский характер их мировоззрения. Это было, можно сказать, «дело Бейлиса наоборот». Власть наглядно продемонстрировала, что ведет с антисемитами бескомпромиссную борьбу. Возможно, как считают некоторые, Сталин к концу жизни и стал вполне «искренним» антисемитом, вспомнив всех тех ленинцев-евреев, насмехавшихся и унижавших его тогда, когда он еще не был Вождем. Но все же главным для него была не национальность его врага, а то, что его политика строилась на бесконечной борьбе с врагами — в зависимости от того, кого он в данный момент назначал «во враги». Эмоции в этой борьбе не преобладали.

Поэтому вполне вероятно, что к евреям, как и к крымским татарам, калмыкам или балкарцам, он ничего личного не испытывал. Зато, когда нужно было раздуть пламя ненависти, он это делал с энтузиазмом кочегара. Вот и в конце жизни он разжег в стране пожар антисемитизма. Но это было прежде всего еще одно «рациональное решение» с целью очередного перетряхивания властного аппарата, замены винтиков государственного механизма. Ему понадобилась новая кровь — в переносном и буквальном смысле.

Анатолий БЕРШТЕЙН, Дмитрий КАРЦЕВ

Источник: www.vremya.ru

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня