Рождаемость падает по всему миру без исключения

Post navigation

Рождаемость падает по всему миру без исключения

Демографический спад — одна из глобальных проблем на сегодня. Наш собеседник — директор Института демографических исследований Игорь Белобородов. Он принадлежит к «молодым консерваторам», убежденным, что спасти народы России от вымирания способно только возвращение к традиционным человеческим ценностям, прежде всего — семейным.

— Игорь Иванович, о том, что Россия страдает от недостатка и старения населения, сегодня знают все. Как и о том, что такое же положение переживает и Запад. Но вы, пожалуй, удивляете неискушенного читателя, когда вообще отрицаете угрозу перенаселения Земли в целом. Давайте уточним: рождаемость сегодня во всем мире падает?

Директор Института демографических исследований Игорь Белобородов— Рождаемость падает по всему миру без исключения. Единственное исключение — может быть, Нигерия, где есть колебания в рождаемости, но вектор везде один и тот же.

— Если взять Европу — где положение хуже всего, и где оно относительно неплохое?

— В Европе положение хуже всего в странах бывшего соцлагеря и в Германии. Вот, Германия, Болгария, страны Балтии и Россия — это страны с самой низкой рождаемостью. В целом, если не учитывать мигрантов, то вся Европа за исключением Ирландии, Мальты и Албании, имеет нарастающий «депопуляционный тренд», то есть, сокращается или находится на грани депопуляции. В Ирландии рождаемость повыше благодаря приверженности католичеству — в Албании — благодаря остаточному влиянию мусульманской традиции.

— А США?

— В этом смысле — получше. Америка — страна, где в значительной степени сохранился консервативный дух, хотя и он подвергается социальной коррозии. Но все-таки, религиозные основы США — а половина населения США еженедельно посещает церковь — распространенное проживание в пригородах, где условия для рождения детей более благоприятные, и политическая платформа партии республиканцев — все это пока делает Америку демографически более благополучной.

— Процент афро-американского населения растет?

— В настоящее время перестал активно расти. Зато растет процент латиноамериканского населения.

— Как себя чувствуют в демографическом плане Индия и Китай?

— Пока хорошо: постепенно занимаются демографической экспансией, и мир все больше считается с ними. Китайская община в каждой стране достаточно влиятельна. Плотность населения в приграничных с Россией районах в Северном Китае — 100-300 человек на 1 кв. км, тогда как у нас — менее одного человека на 1 кв. км. При этом, в самом Китае масса неосвоенных земель, и плотность населения гораздо ниже, чем в Европе. Пекин и Шанхай здесь в расчет не берем, как и Москву.

— Вот как? А зачем же тогда в КНР проводили сокращение рождаемости, «Одна семья — один ребенок»?

— Это было сделано под огромным дипломатическим давлением: под предлогом — предоставления кредитов и т.д. Большую растущую страну начали бояться. Так что на сегодня Китай — тоже зона латентной депопуляции. К 2030-2038 году население Китая начнет сокращаться. И в очень болезненном виде: численность пенсионеров там резко возрастает, а перевес мужского населения в результате селективных абортов уже достигает 40 млн человек. Чем это грозит, пока трудно сказать. Или расцвет гомосексуальности, или брачная миграция и похищение невест из соседних стран — или война.

Рождаемость в КНР упала в 4 раза с 1970 года и составляет, как и в России, 1,5 ребенка на женщину. В Индии — 2,5 — 3, а было 5-6. Отмирание норм многодетности происходит и в Индии.

— А в Латинской Америке?

— То же самое. Почти нет стран, где рождаемость превышала бы 3 детей на одну женщину. В Латинской Америке произошла очень серьезная либерализация. Еще недавно там были просто немыслимы аборты — сегодня в Мексике легализованы аборты и гомосексуальные браки. «Инерционный рост населения» на этом континенте будет идти еще несколько десятилетий. Как, это было, кстати, и у нас: в СССР рождаемость еще в 1965 году опустилась ниже простого воспроизводства, а сокращение населения началось лишь в 1992-м.

— Хорошо. Но есть еще Африка — уж она-то точно страдает от перенаселения и голода?

— Для начала о голоде: уже чуть более половины населения Африки имеют лишний вес. И лишь 10% реально страдают от недоедания. Африка очень разнообразна: скажем, ЮАР — это вполне благополучная страна. Нигерия, Мозамбик, Замбия — да, это государства, беднейшие в мире, и там рожают больше всех.

Африку совершенно оправданно боятся, потому что растущее африканское население будет постепенно захватывать бывшую метрополию. И страна, которая хочет защититься от мигрантов, должна озаботиться ростом собственного населения.

Но те африканцы, которые переселились в Европу и США, принимают европейские демографические нормы и несут их на родину. А Северная Африка — Алжир, Тунис, Марокко — это уже совершенно другие демографические процессы. Приметы будущего обвала рождаемости в Африке уже налицо, и относительно скоро мы будем говорить о ней, как о Китае — былое величие уходит.

— Что ж, вернемся в родные пенаты. Как себя в демографическом отношении ощущает Москва?

— Не лучшим образом, скажем прямо. Москва имеет наиболее низкую в России рождаемость после Санкт-Петербурга. Эти два города являются «черными демографическими дырами». Все, кто сюда приезжает жить, имеет меньше детей, чем их земляки в провинции. Скученность населения, стрессовый образ жизни, более циничные взгляды в целом. Коэффициент рождаемости по Москве — менее одного ребенка на одну женщину. В целом по России, с конца 90-х — от 1,2 до 1,5.

Около 50% детей в Москве рождается у мигрантов. Если их вычесть — мы смогли бы конкурировать по низкой рождаемости с такими городами, как Макао и Гонконг.

Что особенно опасно: Москва является культурным, деловым и жизненным ориентиром для всей остальной России. Все нормы во многом завязаны на Москву. Остальной народ смотрит, сколько детей имеют московские знаменитости, как часто они разводятся, как относятся к своим родителям. Москва демонстрирует очень негативные поведенческие модели.

По своему типу Москва антисемейна. Эти высотные и многоэтажные дома с бетонными дворами и площадками, с отсутствием условий для досуга с детьми — все это очень сильно корректирует репродуктивные планы даже у «своих», московских семей. Потребность в детях немножко выше реальной рождаемости: средняя российская семья хочет около двух детей. Но это программа-максимум, в которую жизнь вносит хорошо известные нам коррективы.

— Что же следует делать? Вы надеетесь на возрождение традиций?

— Вы знаете, я бы начал с научного обеспечения всего, что делается в семейной политике. У нас в стране нет ни одного государственного демографического института. Одно время, при Сталине, их было два: в Ленинграде и в Киеве. Первый закрыт в 1935 году, второй — в 1939-м. А сегодня то, что в МГУ и Высшей школе экономики — это подразделения, лаборатории, кафедры. В Москве их 4-5, что-то есть в Петербурге, в Екатеринбурге.

А надо бы, с учетом нашего трагического положения — чтобы демографический институт был в каждом крупном городе, а в столицах — десятки. Кадровая база отсутствует. Занятие наукой, как вы знаете, в наши дни непопулярно. Те, кто выучивается на демографа — потом уезжают. На моих глазах несколько молодых демографов уехали. Нас держит некая идейность, материальных стимулов нет.

Необходимо адекватное финансирование. Те развитые страны, которым удавалось порой достичь относительно приличных показателей рождаемости — Скандинавия в начале 1990-х, Западная Европа в середине 1970-х, в соцлагере в начале 1980-х — тратили на поддержку семьи по 2-4% ВВП. Во Франции еще раньше Шарль де Голль своим личным указом создал институт демографических исследований, провел программу репатриации французов из бывших колоний.

А сегодняшняя Россия тратит на эти цели, — учитывая даже материнский капитал, — всего-навсего 0,9% ВВП, еще недавно было 0,6%. Должны быть жилищная программа, пособия — сегодня у нас лишь благие намерения.

И нужна институциональная структура для ведения такой политики. Министерства, ответственного за демографическую политику, в России нет. Компетенция возложена на Минздравсоцразвития, но там нет даже профильной подструктуры. А проблема требует министерства с разветвлением в регионах.

И, наконец, важно, чтобы эта политика проводилась не к предвыборному периоду, а на очень долгую перспективу. 4-8 лет — это не те сроки, в которые решается демографическая проблема. Демографы даже шутят, что для повышения рождаемости нужна монархия, где отцу наследует сын. А то, вот в США, к примеру, выиграл Обама — и реализуется совершенно другой курс.

Депопуляция в принципе может быть остановлена не раньше, чем к 2060-65 году. При максимальной репатриации соотечественников — пораньше. Но это в любом случае, не годы, а десятилетия.

— Допустим, что институты появились. Что конкретно вы предлагаете?

— Прежде всего: нельзя одновременно призывать к рождению детей и закрывать глаза на аборты. Это управленческая эклектика.

И дело здесь не в запрете — это всего лишь полумера. Важно добиться не только правовых ограничений, которые безусловно назрели, но основная цель — добиться прекращения абортивной практики. В обществе слишком серьезный протестный потенциал в обществе, и слишком низка ответственность государства, чтобы одним махом что-то запрещать. Здесь важно действовать очень продуманно и комплексно.

Я бы начал с таких принятых в Европе и США мер, как «информированное согласие». У нас в массах аборт все еще воспринимается, как стрижка ногтей, а не как прекращение жизни уникального человеческого создания.

«Информированное согласие» должно формироваться еще в школе. Но и медики могут продемонстрировать наглядный материал. Дать возможность женщине увидеть своего ребенка в трехмерном изображении — современное оборудование это позволяет — и услышать его сердцебиение. Нужна, как минимум, недельная пауза для принятия решения.

У врача должно быть право на отказ от абортов по убеждениям. Сейчас ведь студент-медик может состояться как гинеколог, только если он практикует аборты. Нельзя допускать, чтобы аборты финансировались из госбюджета — а сейчас на это в год расходуется около 5 млрд рублей из фонда обязательного медицинского страхования.

Естественно, нельзя прерывать первую беременность. Нельзя прерывать ее в несовершеннолетнем возрасте. И необходим полный запрет абортов в частных клиниках. Государство, коль скоро оно неспособно прекратить аборты, должно сосредоточить их в своих клиниках и отвечать за это перед Богом и людьми.

Игорь Иванович, многие консерваторы — и, кажется, вы среди них — упорно хотят вместе с абортами запретить и контрацепцию. А как тогда будет жить современная семья? Вы рассчитываете, что у всех будет по десять детей?

 

— Нет, не рассчитываю. Я уже сказал, что не на запреты должен быть упор. Контрацепция — частное дело семьи, хотя надо понимать, что гормональная контрацепция, как правило, абортивна — то есть, убивает уже зачатый плод. Некоторые из тех гормональных препаратов, что вовсю используются у нас, в Европе запрещены из-за своего воздействия на организм. И об этом население хотя бы должно знать.

— Что касается барьерной и т.д. контрацепции неабортивного характера — то здесь даже религиозная позиция весьма осторожна. Социальная концепция Русской Православной Церкви осуждает использование даже неабортивной контрацепции, но окончательное решение оставляет за самими супругами.

Но надо запретить любые вмешательства в суверенитет нашего государства. Международные программы планирования семьи — это идеальные курсы снижения рождаемости. Детям вручаются презервативы в таком возрасте, когда они еще не знают, что с ними делать. А поскольку что-то делать надо — начинается с раннего возраста вовлечение в добрачные половые связи. В США и Европе это все прошли и занялись обратной, семейной пропагандой.

— Что нужно в сфере образования?

— Здесь все должно быть пропитано с детского сада семейными ценностями: семья — это главная человеческая цель и приоритет, и только она дает благополучие. Супружеская верность является ответственной моделью поведения, а все остальные модели деструктивны.

Образовательный компонент должен включать апелляцию к лидерам мнений. Надо показывать, что наши отечественные знаменитости имели много детей или сами родились третьими и более в семье. Должен быть позитивный ориентир.

Нужно, кстати, раздельное обучение в школе. Девочки быстрее взрослеют года на два, и если к этому добавить, что подавляющее большинство учителей — женщины, то получается, что будущим отцам создается атмосфера матриархата.

— А что в экономике?

— Весь наш социально-экономический блок должен быть адаптирован к наступающей демографической трагедии. Мы предлагаем расширение политических прав родителей. Они голосуют за будущее государства, в котором будут жить их дети. Должен быть избирательный ценз: чем больше у тебя детей — тем больше голосов на выборах.

Должна быть «семейная зарплата», как это было на заводах Форда. Начисление зарплаты с учетом количества иждивенцев — не только детей, но и пожилых родителей.

И нужно ввести понятие надомного репродуктивного труда. По данным ряда опросов, около 20% женщин хотели бы находиться в отпуске по уходу за ребенком как минимум до семи лет. Впрочем, ведь и работать при современной технике и средствах связи можно вне офиса. Я лично знаю деловых молодых женщин, у которых получается работать на двух работах на дому — и, проживая, например, в, Прибалтике работать в английских фирмах. Вот это веяние Россия должна максимально подхватить.

Необходимо изменить систему пенсионного обеспечения — в зависимости от числа детей. Но — при условии их благополучной социализации. Если ребенок вырос уголовником, пенсия у его родителей должна быть снижена. Бездетным гражданам нужно предоставить полную возможность усыновить детей — или оказывать какую-то помощь детским домам, волонтерскую, например.

Наконец, необходимо привлечение общественных сил: это ассоциации родителей, традиционные конфессии. Они должны быть представлены в качестве экспертных групп, способных влиять на принятие законов. Многие решения, которые принимает президент и правительство — хорошие. Даже материнский капитал интересен, хотя больше как сигнал — что государство поддерживает рождаемость (в практическом плане — меньше). Но все-таки, у нас во власти очень мало многодетных отцов и матерей. А многодетные родители лучше знают, что надо для семьи и повышения рождаемости.

— К чему бы вы хотели обязать «нашего брата», СМИ?

— Для всех рекламщиков и продюсеров трехдетная модель должна выступать образцом. Двое родителей и как минимум трое детей. А пока 97% изображений семьи в рекламе трех государственных телеканалах — это сплошная малодетность.

— Рекламщиков, может быть, не худо бы ограничить в фантазиях. Но если всех режиссеров обязать к пропаганде семейных ценностей — то у нас большая часть произведений мировой литературы окажется запрещенной к экранизации. У писателей были очень разные взгляды на семью и на любовь.

— Не надо корректировать классику — но вы знаете, доля классики в современном телеэфире составляет хорошо, если 0,5%. А сам по себе телеэфир абсолютно антисемеен.

Сегодня у нашего населения нет потребности даже в троих детях. Если ее удастся сформировать — роль запретов будет минимальной. Если не удастся — все наше выживание под большим вопросом.

Беседовал Леонид СМИРНОВ

Источник: http://www.rosbalt.ru/moscow/2011/06/06/856220.html

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня