Лето и начало осени текущего года выдалось урожайным на заключение соглашений о стратегическом партнёрстве в Центральной Азии. Некоторые представители российского экспертного сообщества определили такую договорную активность как игру в партнёрство в регионе повышенного внимания со стороны внешних сил. В центре данной игры, как и следовало ожидать, оказался Узбекистан.
По ходу разыгрывания центральноазиатской партии между Россией, США и Китаем, узбекское руководство стремится обoзначить свою субъектность. Это можно назвать внешнеполитической комплементарностью в исполнении Ташкента или серьёзной заявкой на общий формат построения узбекскими властями связей с основными внешними партнёрами. При этом буквально на всех направлениях центральноазиатского комплементаризма с «узбекским лицом» был зафиксирован прогресс в части заключения соглашений о стратегическом партнёрстве.
4 июня в Ташкенте лидеры России и Узбекистана подписали Декларацию об углублении стратегического партнёрства. 6 июня в Пекине принята Совместная декларация об установлении стратегического партнёрства между Узбекистаном и Китаем.
23 сентября в Кабуле был подписан План совместных действий по реализации Декларации по установлению между Китаем и Афганистаном отношений стратегического сотрудничества и партнёрства.
Если к этoму добавить факт подписания 10 с лишним лет назад, в марте 2002 года Декларации о стратегическом партнёрстве и основах сотрудничества между США и Узбекистаном, то картина разностороннего вовлечения последнего в связи стратегического партнёрства принимает практически завершённый характер.
В действиях руководства наиболее населённой республики Центральной Азии просматривается стиль внешнеполитических колебаний, состоящий в периодической смене внешних приоритетов. США тонко уловили эту нотку во внешнем курсе узбекской стороны и на нынешнем этапе не скупятся на комплименты в её адрес, вплоть до характеристики республики в качестве своего ведущего партнёра в регионе. У Вашингтона фактически нет другой альтернативы развитию связей с Узбекистаном в формате стратегического партнёрства с акцентом на лидерство республики в Центральной Азии в виду целого ряда факторов.
Все другие, представляющие для внешних сил знaчительный интерес центральноазиатские ниши влияния заняты Россией, Китаем и отчасти Турцией (вспомним, первый официальный зарубежный визит А. Атамбаева в качестве главы Кыргызстана в Турцию, а также недавнее посещение им 4-го съезда правящей в Турции Партии справедливости и развития в числе немногих зарубежных гостей данного мероприятия).
Американские представители в Ташкенте подчёркивают факт запуска нынешней администрацией Белого дома нового механизма развития отношений между Узбекистаном и США: проведение ежегодных политических консультаций.
В августе текущего года состоялся третий раунд таких консультаций. Он пришёлся практически на середину указанной выше очередной «нисходящей» линии колебания узбекского руководства от российской орбиты влияния в сторону примеривания на себя центральноазиатского «халата» ведущего партнёра США в регионе. Однако затем, в траектории внешнеполитических предпочтений Ташкента была зафиксирована «восходящая» тенденция: после принятия в конце июня с.г. решения о приостановлении членства в ОДКБ, в конце сентября с узбекской стороны поступили обнадёживающие Россию сигналы о готовности до конца 2012 г. присоединиться к Соглашению о зоне свободной торговли СНГ.
Ташкент вновь самоустронился от военнополитической интеграции в рамках ОДКБ, что можно предположить будет иметь на этот раз достаточно продолжительный характер. На это указывает вероятность уже достигнутых в ходе политических консультаций между США и Узбекистаном договорённостей о совместных действиях к рубежу конца 2014 и последующих годов.
Но узбекское руководство не потеряло «пульс» регионального развития настолько, чтобы закрыть себя и от процессов экономической интеграции на постсоветском пространстве и дистанцироваться от стратегических линий интереса китайской стороны от Западного Китая до восточноевропейских рынков. И этому способствует протяжённая узбекско-казахская граница, а также немаловажный фактор пристального внимания китайского капитала к внутреннему ёмкому рынку Узбекистана.
Можно заключить, что динамика процессов в центральноазиатских республиках носит весьма подвижный характер. В такой подвижности интересов и сменяющих друг друга фаз внешнеполитических колебаний в Центральной Азии для России приобретает особую ценность последовательное наращивание связей с Казахстаном и Китаем.
Рано или поздно полюс евразийской интеграции должен перевесить конъюнктуру интересов США в регионе, если даже эта конъюнктура имеет сравнительно долгосрочный характер. Евразийской интеграции с потенциальным тесным вовлечением Узбекистана способствует сама география, против которой в конечном итоге бывает бессильной даже самая изощрённая геополитика.
В пользу географии свидетельствуют цифры. Последние отдают России первенство в экономическом сотрудничестве с Узбекистаном. На текущий момент Москва — крупнейший внешнеторговый партнёр Ташкента. Товарооборот между двумя странами по данным за прошлый год достиг 6,7 млрд. долларов. Объём российских инвестиций в узбекскую экономику за последние 5 лет составил 5,7 млрд. долларов. Далее следует Китай с объёмом двустороннего оборота на узбекском направлении за 2011 год в 2,6 млрд. долларов (за первое полугодие 2012 года этот показатель превысил 1,6 млрд.) и пакетом инвестиций Поднебесной в экономику Узбекистана в размере порядка 4 млрд. долларов (по данным китайской стороны, с учётом косвенных инвестиций).
Позиции США в этом контексте значительно скромнее: по итогам 2011 года их торговый оборот с Узбекистаном составил около 250 млн. долларов, объём инвестиций США в экономику республики превысил 2 млрд. долларов.
Михаил АГАДЖАНЯН
Источник: http://www.politcom.ru