Марина ВОРОТНЮК, Одесский филиал Национального института стратегических исследований. Есть утверждение, что самые «существенные столкновения 21 столетия из-за идентичности, безопасности, демократических ценностей, нефти и миграции» будут вестись в Черноморском регионе…

От редакции: «Я» обращает внимание читателя, что эта статья была написана до российско-грузинской войны августа 2008, что, однако, не умаляет ее принципиального характера… Публикуется в рамках нашего сотрудничества с Одесским филиалом Национального института стратегических иследований.

Пытаясь провести теоретический анализ конфликтов в Черноморском регионе, автор считает целесообразным дать определение этого региона. В сугубо географическом понимании он включает у себя шесть прибрежных государств — Украину, Россию, Грузию, Турцию, Болгарию и Румынию.

Но чаще он трактуется в геополитическом и геоэкономическом смысле — то есть к этим странам еще добавляются такие государства как Армения, Азербайджан и Молдова. Это называется „Большим Черноморским регионом».

Черноморский регион чрезвычайно важен с экономической и стратегической точек зрения. Географически он соединяет Ближний Восток, Европу и Азию.

Этот регион уже не воспринимается более как европейская периферия, а рас- сматривается с точки зрения более широкой геополитической перспективы, в которой он служит соединяющим звеном — ось «Каспий — Черное море — Европа».

В этом отношении регион является жизненно важным для таких внешних игроков как ЕС и США из-за их потребности диверсифицировать источники энергии, уменьшить свою зависимость от углеводородов Персидского залива.

Во время холодной войны Черноморский регион был разделен разъединяющим барьером между двумя суперблоками, служил ареной для их соперничества. В настоящий момент региональный баланс сил значительно изменился. В свете членства Румынии и Болгарии в НАТО и их вступления в ЕС создается новая региональная модель взаимодействий, делаются попытки создать структуру региональной безопасности. Все эти процессы могут дать положительный стимул для преодоления региональной нестабильности и решения конфликтов.

Но все еще продолжают существовать некоторые пережитки холодной войны, и это является одной из угроз стабильности в регионе. После завершения холодной войны противоречия, которые ранее сдерживались, разгорелись и стали причиной кровавых вооруженных конфликтов — в Приднестровье, Нагорном Карабахе, Южной Осетии и Абхазии.

Есть утверждение, что самые «существенные столкновения 21 столетия из-за идентичности, безопасности, демократических ценностей, нефти и миграции» будут вестись в Черноморском регионе [1].

Все эти кардинальные преобразования, связанные с изменением баланса сил, были нелегко восприняты большинством региональных игроков — особенно Россией. Негативная позиция России по отношению к евроатлантической интеграции стран Черноморского региона может создать новый разлом в середине региона, препятствуя распространению безопасности тут.

Согласно докладу, подготовленному немецким фондом США им. Маршала по случаю Саммита НАТО 2004, политику России относительно этих конфликтов можно охарактеризовать как „контролируемая нестабильность», и что Россия заинтересована в консервировании этих конфликтов для того, чтобы не позволить Черноморским странам интегрироваться в евроатлантические структуры [2].

Трудно предвидеть, как эти новые соотношения силы повлияют на региональные процессы и будут ли они способствовать уменьшению напряженности. Скорее всего, это лишь усложнит ситуацию.

Именно этой сложной объективной реальностью региона объясняется многочисленность источников конфликтов.

С одной стороны, мы должны констатировать, что вся региональная система международных отношений характеризуется растущей взаимозависимостью. Экономическое сотрудничество позволяет объединить страны региона в целостную систему взаимозависимости, создает определенное давление для политического сотрудничества в духе функционалистского „перелива», когда сотрудничество в экономической, культурной и других сферах укрепляет политическое взаимодействие.

С другой стороны, отсутствие кооперативного опыта, незрелость демократи-ческих структур большинства стран региона, повели эти страны по конф- ликтному пути. Появление новых угроз безопасности — начиная от между-народного терроризма, заканчивая проблемами экологической деградации — способствовало появлению потенциальных источников конфликтов.

То есть, очевидно, что региону присущ конфликтный потенциал. Известно, что международное сотрудничество — это не полное отсутствие конфликта, а лишь нивелирование его крайних деструктивных форм.

Но тут мы наблюдаем наиболее деструктивные антагонизмы, подрывающие единство региона.

Современные конфликты в Приднестровье, Нагорном Карабахе, Южной Осетии и Абхазии влекут за собой социальный и экономический спад, поток беженцев, хроническую политическую нестабильность. Они имеют фатальные последствия для региональной безопасности, в частности, и для более широкой архитектуры безопасности, в целом.

Наиболее важным является отсутствие консенсуса и единства между странами региона, гетерогенный характер региональной системы международных отношений, что делает ее уязвимой для внешних влияний и угроз.

Втягивание внешних акторов и бывшей супердержавы России в борьбу за влияние в регионе очень часто интенсифицирует противоречия между странами.

Регион — гетерогенный с точки зрения своей этнической модели, экономического и политического развития его составляющих, их внешнеполитических устремлений. Его пространство расположено на перекрестке разных геополитических сфер. Даже общие интересы относительно евроатлантической интеграции большинства этих стран единонаправленые, но разноуровневые: Румыния, Болгария и Турция — члены НАТО и первые две стали членами ЕС. Украина и Грузия хотят активно сотрудничать с этими институциями. Гетерогенность как главный системный фактор создает благоприятные условия (но не предопределяет) конфликтную схему сосуществования этих стран.

Важно различать активные и латентные конфликты. Используя модель конфликта Йохана Галтунга, мы рассматриваем конфликт как треугольник, чьими сторонами являются противоречие, отношение и поведение. Конфликт, в котором нет конфликтного поведения или отноше- ния, является латентным, а полномасштабный вооруженный конфликт имеет все три компонента [3; 14-15].

Конфликты в Приднестровье, Нагорном Карабахе, Южной Осетии и Абхазии имеют противо-речие, конфликтное отношение (негативное восприятие друг друга) и конфликтное поведение (использование силы, принуждение).

Но, кроме того, есть еще многие латентные проблемы во взаимодействии стран Черноморского региона, которые могут вызвать конфликтную вспышку.

Традиционно конфликты в Черноморском регионе называют «замороженными». Замороженные конфликты — это международные противоречия, которые могут быть охарактеризованы, употребляя термин теории игр, как игра с нулевой суммой и которые завершились неопределенным урегулированием.

Они создают постоянное напряжение в обществах, переводят экономические ресурсы в военную сферу, препятствуют созданию кооперативной международной атмосферы и процессам демократического строительства, порождают недоверие и вражду между конфликтующими сторонами, делают невозможным нормальную жизнь людей, которые становятся жертвой этой враждебности.

Эти замороженные конфликты являются ярким примером асимметричных конфликтов, то есть таких конфликтов, чьими участниками выступают неравные субъекты (как в этом случае, правительства и непризнанные геополитические субъекты — Карабах, Приднестровье).

Именно неравноправные взаимоотношения между сторонами предопределяют конфликт. Решение подобных конфликтов трудноосуществимо из-за нежелания более сильной стороны терять свою доминирующую позицию. В таких условиях роль третьей стороны, которая пом- ожет трансформировать «немирные, несбалансированные отношения» между конфликтующими сторонами в «мирные и динамичные», может быть неоценимой [4; 12-13].

Более того, мы можем определить эти конфликты как отношенческие (relational) — т.е. те, которые возникают из-за желания получить и сохранить матери-альные и нематериальные ресурсы, такие как лидерство, нефть, военные базы и т.д.

Но также мы наблюдаем существование институциональных (institutional) конфликтов более сложной природы. Институциональные конфликты мотивируются желанием изменить существующие институциональные нормы и процедуры в чью-либо пользу.

Практика разрешения конфликтов показывает, что урегулирование подобных диспутов наиболее проблематично, потому что это предполагает фундаментальное институциональное изменение.

По отношению к вооруженным конфликтам в Черноморском регионе мы с определенностью можем назвать их отношенческими, потому что в случае перераспределения ресурсов они могут быть разрешены.

Однако, так как Черноморский регион является ареной геополитической конку-ренции, он остается ареной для более широкого институционального диспута между многими международными акторами.

Эти же конфликты могут быть названными позиционными (желание сохранить или, напротив, изменить чей-то статус, позицию) и структурными (конфликт из-за принципов, на которых основывается вся международная система).

Структурный конфликт в Черноморском регионе особенно проявляется в культурной сфере — это этнополитическое противоречие на цивилизационных или религиозных основах.

Что касается их масштаба, эти конфликты могут рассматриваться как локальные или региональные — «войны, которые ведутся в ограниченной части света, вовлекающие одно или больше государств региона» [5; 155]. Большинство региональных конфликтов возникает из-за территориальных проблем, которые могут дополняться попытками регионального лидера включить ближние страны в сферу своего влияния.

Кроме того, воздавая должное размыванию границы между внутренними и внешними причинами процессов в международных отношениях, мы можем назвать эти конфликты международно-социальными, гражданско-международными и интернационализированными конфликтами, акцентируя на внешних влияниях на их начало и масштабных последствиях для международной системы.

В основе каждого конфликта лежат многие факторы. Простое существование этнического разнообразия не может служить адекватным объяснением появ- ления этих конфликтов. Обычно в основе каждого конфликта лежит проблема нехватки ресурсов или статуса.

Это очевидно в Черноморском регионе, в котором пытаются закрепиться все международные акторы (внутренние и международные). Энергетические перспективы служат стимулом для сотрудничества, но одновременно и камнем преткновения в отношениях между странами. Транспортные возможности Черноморского региона могут рассматриваться как его стратегическое преимущество, но и как источник конкуренции.

Традиционно, вооруженные конфликты рассматриваются через призму трех образов, объясняющих причины начала войн, которые были предложены Кенетом Уолтцом — человек, государство и международная система. Хотя в рамках этой статьи не предусматривается детальное описание этой трехуровневой конструкции, нужно подчеркнуть, что существует прямая связь источников этих конфликтов с уровнем государства и системы.

Например, общеизвестно, что государства, которые проходят процесс пере- хода к демократии, более предрасположены к конфликтам, чем государства с длительной демократической традицией.

Корни этих конфликтов заложены в факторах, которые являются самой частой причиной международного вооруженного конфликта, — национальное освобождение и территориальные проблемы (согласно классификации К.Дж. Холсти).

Политическая культура этих стран характеризуется идеологической полярностью, нехваткой демократических традиций и опыта, обращением к силе и конфликту. Они не имеют традиций построения демократического государства. Среди других факторов уровня государства мы можем указать исторические и националистические стереотипы, которые представляют собой большую угрозу стабильности в регионе.

Анализируя системные аспекты, которые вызывают эти конфликты, мы должны соотнести их появление с реструктуризацией региональной системы международных отношений, в частности, и мировой, в целом. Биполярная система международных отношений времен холодной войны играла сдерживающую роль для открытого начала конфликтов и способствовала сохранению стабильности (хотя эта стабильность не предполагала мир в полном смысле этого слова). С завершением холодной войны латентным конфликтам был придан новый импульс.

Анархическая система международных отношений, в которой государства конкурируют за сохранение и увеличение своей безопасности, часто считается важнейшей причиной войны. При таких условиях государства часто пытаются защитить свои национальные интересы, контролируя внутренние процессы в соседних странах, защищая их идеологическую привязанность [6; 68]. Подобный элемент взаимодействия бросается в глаза, когда мы анализируем вовлечение России в замороженные конфликты.

Не идя в глубь теорий о „паритете сил» или „перевесе сил», каждая из которых пытается объяс- нить начало больших войн, мы можем сказать, что было бы неосмотрительно приписывать начало этих конфликтов только лишь полярности системы.

Согласно теории цикличности сил, существует наибольшая достоверность того, что вооруженные конфликты начнутся в момент, когда силы великих держав значительно меняются. Именно это произошло в регионе с завершением холодной войны.

Что касается урегулирования этих конфликтов, то тут мы видим тактику, все еще очень широко используемую многими субъектами международных отношений — применение силы или сдерживание. Эта тактика демонстрирует, что она является непродуктивной, ведет лишь к более глубокому замораживанию конфликтов.

Каковы могут быть рекомендации относительно урегулирования этих конф- ликтов, учитывая их комплексную природу?

Наиболее общее — это не использовать этнические отличия. Миротворчество не должно быть монополией одного актора, который далеко не объективен и нейтрален, а должно включать в себя третьи стороны, которые пользуются доверием конфликтующих сторон.

Вероятнее всего, это является малодостижимой целью до тех пор, пока не произойдет изменений в поведении России или уменьшения российского влияния с одновременным экономическим и политическим вовлечением Запада.

С точки зрения затянутости конфликтов в Черноморском регионе, очевидно, что стороны конфликта не могут продолжать полагать, что эти конфликты являются играми с нулевой суммой, то есть выигрыш одной стороны равняется проигрышу другой. Их решение на основе компромисса является игрой с позитивной суммой (обе стороны выигрывают от этого), так как конец нестабильной и тупиковой ситуации будет на пользу всем.

Оценивая возможные пути решения большинства противоречий, очень полезно признавать, что большинство проблем является ситуациями с переменной суммой [7; 295]. Это подразумевает попытку помочь противникам понять, что в некоторых случаях отказ от первоначальных целей и достижение компромисса является лучшим вариантом, чем тупик.

Принимая во внимание асимметричный характер замороженных конфликтов в Черноморском регионе, существует необходимость, чтобы правительства Мол- довы, Грузии и Азербайджана поняли, что быть доминирующей стороной в конфликте тоже является бременем, а сама конфликтная модель взаимодей- ствия может им многого стоить.

Дополняющей тактикой может быть усиление роли международных организаций, которые являются важными форумами для обсуждения насущных проблем, внедрение новых механизмов разрешения конфликтов, для того, чтобы не заменить существующие конфликты новыми. Не менее важным является признание противниками причиненного вреда, что создаст определенные предпосылки для избавления от старых стереотипов и вражды.

Решение конфликтов не самое легкое дело, потому что вообще-то не существует предписаных международных правил относительно того, как урегулировать гражданские конфликты.

Классическое урегулирование конфликтов нацелено на устранение симметричных противоречий. Из-за того, что существует много критериев государственности,

проблема отношения к непризнанным геополитическим субъектам не может быть решена с формальной, юридической точки зрения [8].

Хотелось бы отметить, что, говоря о конце международных конфликтов в Черноморском регионе, мы имеем в виду завершение деструктивных войн, ведущих к нестабильности. Но конфликт per se (сам по себе — «Я») является нормальным элементом международной системы, означающим конкуренцию интересов.

Bibliography

1. Tisdall S. Interests and Aspirations Clash in Region of Frozen Conflicts // Guardian. — 2005. — February 8.

2. Report prepared by the German Marshall Fund of the US, on the occasion of the NATO Summit 2004, for «А new Euro-Atlantic strategy for the Black Sea region». — Internet: www.jamestown.org/images/ doc/ KonstRon.doc

3. Mial H., Ramsbotham О., Woodhouse T. Contemporary Conflict Resolution: the Prevention, Management and Transformation of Deadly Conflicts. — Malden: Blackwell Publishing Inc., 2003.

4. Ibid.

5. Kriesberg L. Regional Conflicts in the Post-Cold War Era: Causes, Dynamics, and Modes of Resolution. — In: World Security: Challenges for а New Century/ Ed. by M. T. Klare, D. C. Thomas. — 2nd ed. — New York: St. Martin’s Press, 1994.

6. Levy J.S. War in the Post-Cold War Era: Structural Perspectives on the Causes of War. — In: The Global Agenda: Issues and Perspectives/ Ed. by C.W. Kegley, E.R. Wittkopf. — 4th ed. — New York: McGraw-Hill, Inc., 1995.

7. Mansbach R.W. The Global Puzzle: Issues and Actors in World Politics. — 2nd ed. — Boston, New York: Houghton Mifflin Company, 1997.

8. Markedonov S. Unrecognized Geopolitics. — Internet: eng.globalaffairs.ru/numbers/14/999.html. — February 7, 2006.