Работа А.А. Новосельского «Борьба московского государства с татарами в первой половине XVII века» М.Л. 1948 — это вообще одна из лучших исторических работ, когда-либо написанных на русском языке, довольно редкий в нашей историографии пример «прагматической» истории.

Ясная тема, тщательное выяснение фактов, невероятная «вкусность» фактуры, последовательность изложения, опора на документы — прежде всего посольского приказа. Читается как детектив, причем сразу с несколькими сюжетными линиями — колебания маятника в четырехугольнике Москва-Польша-Крым-Османская империя, приключения русских послов в Крыму, отношения русских с ногайцами, технология отражения татарских набегов…

Есть, конечно, и недостатки — автор почему-то даже не упоминает битву при Молодях, хотя без нее нельзя объяснить, почему в конце XVI века интенсивность набегов снижается… Но в раскрытии основной темы — XVII в., таких пробелов нет. Автор еще не заражен ни малейшей политкорректностью. Впрочем, в 1948 году политкорректность по отношению к крымским татарам и ногайцам считалась скорее преступлением. Поэтому без запинки рассказывает и об ужасах, творившихся крымцами, и о практике русских казаков и воевод, например о «знак-ушах», которые отсылались в Москву для точности подсчета потерь с вражеской стороны.

В общем — это, конечно, настоящая magistra vitae. Автор в конце ненавязчиво проводит очень интересный вывод — в сущности — совершенно верный.

Русское государство — очень неудобное в каждой частности. Тяжеловесное, некрасивое, неэффектное, тяжелое на подъем, страшно несправедливое к человеку, жутко пренебрегающее людьми и еще менее способное к красивым жестам. У русских постоянно ничего не получается — они планируют пойти в одной сторону, а приходится идти в другую. Наконец, нам постоянно «не везет». Обстоятельства обычно складываются «не в пользу». Чтобы управлять этим государством, нужно обладать железной волей и железными нервами, а также абсолютным неверием в то, что «всё будет ОК».

Однако при этом русское государство обладает какой-то нечеловеческой устойчивостью, надежностью и эшелонированностью, умением создать систему, которая сработает даже тогда, когда 100 из 100 будет против нас.

Как следствие, русское государство обречено на конечную эффективность в сочетании с постоянной неблагодарностью.

Новосельский проводит эту мысль, сравнивая русскую и польскую систему обороны против набегов татар.

Поляки — героически оборонялись, собирали рати и под командой доблестных воевод отражали татар, одерживали блестящие победы, татары теряли множество людей… Но захваченный ими по совокупности полон в польских землях (то есть прежде всего на Украине) стократно окупал любые потери в борьбе с польскими «рыцарями».

Русская система обороны была отвратительной до ужаса — засечные черты, которые после усилий все же прорывались, ленивые служилые люди и строптивые воеводы, которые из местничества не хотели объединять отряды, постоянные опоздания с перехватом татарских отрядов, никаких блестящих битв и побед, жалобы городских и сельских жителей на отсутствие защиты, царские опалы, «воровство» казаков, беглые крепостные, издевательства над русскими послами в орде… В общем «кислая портянка» так любимая нашими русофобами всех мастей.

Дальше — хуже. Казаки героически берут Азов. Героически обороняются там от нескольких десятков тысяч турок. В Константинополе слово «Азов» воспринимается примерно так же, как слово Сталинград в Германии 1943. И после этих подвигов, по приказу царского «антинародного режима» казаки из Азова отступают, сдают выигрышную стратегическую позицию…

И однако — русская система — работает. Даже в самые удачные для татар годы, размеры полона и награбленного в разы меньше, чем в Польше. Русские воеводы всюду не успевают, но татарам всюду тесно, негде по настоящему развернуться. Хорошая жизнь у степняков была только в годы Смуты, когда русские сами себя, можно сказать, выпороли.

Проходит с этой смуты три десятилетия и русский удав начинает сжимать Крым в несколько колец, крымцы начинают голодать, ногайцы — начинают разваливаться и разбегаться. В конечном счете, упершиеся в Белгородскую черту крымцы заключают договор против поляков с запорожцами и… можно сказать сами на блюдечке приносят Украину в подарок Москве.

И всё это среди страшной неэффективности и постоянных развалов и неуспехов. Понятно, что на этом фоне постоянно появляются инициативные люди, которые что-то делают, строят, организуют, командуют, но им, обычно, за это не бывает ни благодарности, ни прибытков. А чаще даже и наоборот…

Конечно, всё это не означает, что русские сами на всё смотрят уныло и тонус у них на нуле. Напротив, пафосу «царского дела» и чуть ли не «за державу обидно» — всегда хоть отбавляй. Но, пафос — пафосом, а складывается обычно всё негероично и не картинно до крайности… Однако система работает и мельницы богов мелют.

Я не знаю, насколько действует эта историческая тенденция во времени. Когда она закончится и не закончилась ли уже. Но, каждый раз, когда я, вместе с публикой, испытываю приступ ненависти к государству, — за Евсюкова и шахтеров, за сбивающих детей прокурорш и бездарно пропиленные бюджеты, за дипломатическую трусость и идеологический упадок, я всегда себя заставляю мысленно поделить на 10. Представить себя мелким Козельским служилым ратником в годы бездарно слитой Смоленской войны, и понимаю, что мне было бы гораздо мерзее и противней раз в десять больше, чем сейчас…

И как выигрышно смотрелась бы та же Польша, — круль, паны-рада, прекрасные паненки, крылатые гусары, костел, отважный Иеремия Вишневецкий, паны Володзеевские и Кмитицы (понятно, что частично, это плоды позднейших мифов, но только частично)… Вот где люди Живут, а мы тут маемся маетой до самыя смерти… Нужно быть муравьем долгожителем, чтобы понять, что ты — муравей, а многие другие — стрекозы. Но однажды такой момент выяснения все-таки приходит. Жаль ненадолго.

Вообще, один из недостатков национализма как идеологии (а у него как у всякой идеологии есть не только плюсы) — это то, что он загоняет государство в очень узкий коридор престижа. Государство постоянно должно подчеркивать нации, что оно в тонусе, всех порвет, круче всех, мы первые и т.д. — иначе оно не государство, а г… А историческая жизнь не может состоять из успехов, достижений и побед (и уж тем более из трескотни о них). Требование красивой картинки здесь, щас, немедленно и на всю катушку — это то, что любое государство загонит. Это, кстати, одна из причин, по которым «весьма умные» нации начали свой национализм не упразднять, а скорее глубоко прятать. Дело не в сливе как таковом, а в том, что если на подъеме это прекрасная идеология, то, в случае малейшего поражения, страна может рухнуть под грузом собственной национальной гордости (сейчас, скажем, по России бродит полно таких инвалидов советской национальной гордости, для которых с гибелью СССР кончилось всё и они ни на что, кроме злопыхательства и уныния не способны)…

Вторая проблема, которую приносит идеологизированность взгляда (любая идеологизированность) — это чрезмерно эстетическое и кинематографичное восприятие действительности. Кино вообще надо запретить, поскольку человек, который постоянно сравнивает свое унылое настоящее с реальностью импортного блокбастера — чудовище, причем очень социально опасное чудовище. Надо помнить, что в жизни очень мало эффектных поз, героических поступков, а главное — В Жизни Нет Саундтрека. Запомните это, пожалуйста, что ни Ханс Циммер, ни Джон Уильямс, ни Вангелис не пишут музыку к нашей жизни и её событиям, а оттого она гораздо более уныла, чем наше кинематографичное восприятие реальности.

Спору нет, богатые нации могут себе позволить нанимать продюсеров, режиссеров и музыкантов, чтобы вертеть собакой и придавать реальности игровой налет, режиссировать события, снабжать дополнительными эндорфинами. У нас попробовали в 2007-2008, но что-то уже к прошлому году затея сдулась…

P.S. Впрочем, из сказанного не следует, что я призываю к снисходительности ко всякой околовластной мерзости… У того же Новосельского много интересного материала про манеру обращения московского правительства XVII века с проштрафившимися чиновниками. Например, была такая действенная мера, бившая прежде всего по престижу, как краткосрочный арест. Упустили татар по нерасторопности, — сели на трое суток. Это то, чего очень не хватает сегодня, когда у власти в руках две меры — либо полное попустительство, либо заведение фиктивного уголовного дела, чтобы типа закатать на всю катушку, как бы по закону. Других мер воздействия на провинившихся чиновников просто нет. Тем более, что у самих этих чиновников чести нет. Откуда честь-то? Отсюда, кстати, и все сталинистские причитания про «расстрелять бы как при Сталине»….

Егор ХОЛМОГОРОВ

novchronic.ru