Судебный процесс по делу Союза крымскотатарской молодежи начался 10 августа 1962 года в городе Ташкенте и продолжался четыре дня. Дело слушалось Верховным судом Узбекской ССР. Процесс был закрытый, не допускались и близкие родственники подсудимых. Несмотря на то, что все выступившие на суде свидетели — молодые люди, участвовавшие на собраниях, — дали показания, что никакой антисоветской организации не было и что подсудимые не являются руководителями и организаторами, суд признал их виновными в проведении антисоветской пропаганды, руководстве антисоветской организацией «Союз крымскотатарской молодежи» и приговорил Марата Омерова к четырем, а Сеит-Амзу Умерова к трем годам лишения свободы в лагерях строгого режима. Осужденным не были вручены даже копии приговоров.

Некоторые участники этих молодежных собраний были исключены из учебных заведений и уволены с работы. Из Ташкентского университета был исключен студент четвертого курса механико-математического факультета Эскендер Ибраимов, 1943 г. р., окончивший среднюю школу с золотой медалью и учившийся в университете на «отлично». Из Ташкентского медицинского института приказом №214 от 29 мая 1962 года, т.е. еще до суда над Маратом и Сеит-Амзой, «за участие в подпольной организации «Союз крымскотатарской молодежи» был исключен студент факультета педиатрии Сейран Курбитдинов. (позднее он покончил жизнь самоубийством). Рефат Годженов был исключен из КПСС.

Удивительно, что участники Союза не вспоминают о своем прошлом. А ведь еще большинство из них здравствуют и живут среди нас. Почему-то молчат главные организаторы Союза. Одним из активных организаторов, стоявшим у истоков создания организации, был Рамис Кубетдинов, живущий сейчас в Алупке.

Сама идея объединения крымскотатарского студенчества исходила от Рефата Годженова (живет в с. Морском — Капсихор) и Иззета Хаирова, живущего в г. Симферополе, среди них был и художник, нарисовавший эскиз эмблемы Союза — Зеки Аблялимов. Среди них были и девушки, ныне уже бабушки, но бодрые и активные.

Как рассказывали участники молодежной встречи, им не удалось создать организацию. Это была их первая попытка, которая провалилась. Когда они вечером собрались, их идею создания организации тут же резко раскритиковал Ваит, назвав всех собравшихся несмышлеными детьми, и предсказал провал их предприятия.

Дело о создании антисоветской подпольной организации было возбуждено по заявлению одного молодого коммуниста — крымского татарина. В заявлении он написал о том, что его агитировали вступить в создаваемую подпольную организацию крымских татар, ставящую своей целью побуждать соотечественников к возвращению в Крым, а так как он является членом КПСС и, согласно Уставу, не может состоять в других организациях, а также находя действия создателей такой организации провокационными, считает своим долгом сообщить об этом. У заявителя было редкое среди крымских татар имя, что и способствовало его запоминанию. Но, выйдя на свободу, ни Марат, ни Сеит-Амза никогда не говорили об этом человеке и, кажется, не пытались его найти. Возможно, даже считая наличие такого человека вымыслом КГБ. Среди собравшихся в тот вечер такого человека не было. До этого собрания, как рассказывал Рефат Годженов, они действовали по принципу цепной реакции, о которой он узнал из курса физики: каждый вновь привлекаемый должен привлечь еще двоих товарищей. Но вскоре круг замкнулся, не очень много было студентов, увлекшихся национальной идеей.

Удивительно, но человек с фамилией и именем написавшего заявление в КГБ явился в 1991 году в пункт для получения раздаваемых тогда лимитов на участки под застройку в местах, откуда были выселены, согласно программе возвращения и обустройства крымских татар, принятой правительством СССР. Еще на заре молодежного движения, когда после собрания в доме Ахмеда Асанова забрали утром следующего дня Рефата Годженова и Ахмеда Асанова, то когда их привели в кабинет председателя КГБ генерала Георгия Федоровича Наймушина, он, обращаясь к Ахмеду, сказал: — «Ну, боцман, рассказывай, ты чью там мать ругал по-татарски, кто недодал в вашу кассу рубля?». Этим он дал знать, что все собрания их прослушивали, ибо они все же создали отделы, назначили руководителей — «министров» и довольные, получив портфели, разошлись. Когда уже все ушли, а их было 27 человек, и остались Годженов (квартирант) и хозяин Ахмед Асанов, получивший портфель министра финансов и по совместительству кассира, последний решил, не дожидаясь утра, приступить к своим обязанностям и, пересчитав полученные взносы в кассу только что созданной организации (согласно договоренности по одному рублю, и одного рубля не хватило), выразился по-татарски, о чем ему и намекнул Г.Ф. Наймушин. Считать, что кто-то об этом мог донести, полностью исключалось.

Интересно было бы прочитать воспоминания непосредственных участников организации.

Руслан Эминов

Газета «Голос Крыма», № 35 (973) от 31.08.2012 г.