В середине мая исполняется 67 лет с начала массовой депортации крымских татар, проведенное Народным комиссариатом внутренних дел СССР 18-20 мая 1944 года. Насильственное выселение целого народа повлекло за собой тысячи смертей мирных жителей, судьба многих была искалечена. О том, что пришлось пережить жертвам депортации, «Кафе» рассказал очевидец тех событий.
Потомок садоводов
— А май уже чувствуется. Тепло стало совсем. Черешни у меня в этом году — высший класс будут. А абрикосы ананасовые!.. Вот вы обязательно летом приезжайте. У нас такой сад хороший, такого поискать. Готов поспорить: таких абрикосов нигде больше не попробуете! — приглашает житель Виноградного Исмаил Дживанов. Он — известный среди местных садоводов специалист, хотя агрономического образования и не имеет: его знания основываются на многолетнем опыте предков, которые испокон веков сажали в Крыму фруктовые деревья и виноград.
Родился Исмаил Ибрагимович в большой крымскотатарской семье садовода из Судакского региона. Дживановы издавна жили в Капсихоре (сейчас Морское), работали на земле.
— Отец, семья которого в 30-х годах состояла из 12 человек, мог спать по 4-5 часов в сутки. Такая же была и моя мама Фатиме. Труд на земле нелегок, но кто из тех, кто усердно трудится в своем саду, будет жаловаться? Земля любит тружеников. Поэтому были у папы и лошади, и сады, и скот. Работали тяжело, но так все жили, — рассказал он.
В селе действительно от работы никто не отлынивал. Поэтому когда по всему региону начали пропадать барашки из стад, это вызвало недоумение у местных жителей. Когда же вора поймали, сельский суд приговорил его к позорному наказанию: его шею обмотали внутренностями украденного им барана, и так водили по всем селам, где промышлял вор.
— Люди честно жили. Вот потому даже сейчас вспоминать об этом случае не хочется. Это позор, — говорит И. Дживанов.
В начале 1930-х годов, с приходом на крымскую землю новых порядков, начались первые трудности во взаимоотношениях с властью. Процесс «раскулачивания» не щадил никого — ни детей, ни стариков. У Дживановых забрали лошадей, бричку, землю, домашнее имущество.
— Когда осталось всего шесть барашков, к папе снова пришли. На этот раз — «тройка». И в этой тройке был тот человек, который когда-то воровал овец. Он потребовал у отца отдать барашков. Это притом, что папе надо было кормить 12 человек, а больше у него ничего не осталось. Папа не дал барашков, а вору тому напомнил про его прошлое. «Теперь, — сказал, — видать, твои времена настали»…
После таких слов Ибрагиму Дживанову и его жене пришлось уехать из Морского. Сначала они переехали в Старый Крым, а потом садовода Дживанова пригласили работать в Джанкойский район — разводить сады и виноградники на степной земле в селе Моллалар (Смежное). Там в сентябре 1933 года и родился Исмаил, там же родились его братья Осман и Мухаммед, сестры Айше и Мерьем. В Морском остались еще четверо родных братьев и сестер — они были уже взрослыми на момент переезда.
Оккупация
Довоенное время было нелегким: отец с утра до ночи работал в колхозе: за время его работы в селе вырос большой сад, к началу войны он начал плодоносить. В 1941 году в Моллаларе появились советские офицеры, которые остановились жить в доме Дживановых. Военные каждый день собирали мужчин и обучали их стрелять из винтовок. Потом Ибрагима Дживанова и всех, кто мог воевать, забрали на фронт.
— В нашем селе из мужчин остался один старый дед, один инвалид и один колхозник, который имел бронь как артельщик. Остальные ушли бить фашистов, и мы стали помогать матерям в их тяжелой ежедневной работе, — вспоминает Исмаил Ибрагимович.
Изредка от отца приходили письма-«треугольники»: даже сейчас, после стольких лет, сын помнит эти сложенные в несколько раз листы, густо исписанные арабской вязью. Их ждали, как самое дорогое чудо.
— Я помню, как больно было смотреть на наших отступающих солдат. Через наше село шли их обозы, воины были понурые, усталые. Хоть я и ребенком был, но мы как-то рано повзрослели тогда, все понимали. Было очень страшно. Один солдат был мертвый, его похоронили за селом возле папиного сада. Хоть сейчас могу показать его могилу. Это была первая смерть от войны, которую мы увидели.
Во время фашистской оккупации было тяжело всем — и женщинам, и детям. Но больше всего мучил страх. Исмаил Ибрагимович и сейчас хорошо помнит один из воздушных боев, который завязался над их селом. Немецкие самолеты долго атаковали наш, жители села выбежали из своих домов, услышав рев двигателей: боялись, что самолеты упадут прямо на село. Немцы все-таки сбили советский самолет, один из летчиков погиб в самолете, а двое выпрыгнули с парашютами. В надежде спасти их женщины и дети бросились бежать к окраине селе, куда ветром относило парашютистов. Но одного из них враги расстреляли в воздухе, второго — сразу после приземления.
— Я помню этих летчиков. Мы все плакали, руки сжимались в кулаки: как же так? Они даже не могли ответить, вступить в бой с врагом. Их убили в воздухе. А когда мы с ребятами возвращались в село, немцы открыли по нам огонь. Наверное, чтобы мы больше не самовольничали, — в глазах у Исмаила Ибрагимовича стоят слезы.
Восемнадцатого мая
Так наступил май 1944-го. Жители села понимали, что война скоро закончится — об этом говорили все. Дживановы ждали с фронта отца, как ждали своих отцов и мужей их соседи и родственники. Однако судьбе было угодно распорядиться иначе.
— Восемнадцатое мая было обычным утром. Уже потеплело, фруктовые деревья в саду отцветали, должен был быть хороший урожай по всем приметам. Мама доила корову, я помогал по хозяйству. Вставали мы обычно на рассвете. Мама вышла из хлева с ведром молока и столкнулась с тремя солдатами. Они сказали, что нам надо собираться: нас увозят. Мама плохо понимала по-русски, но я все понял. Только не понял, как это — забирают, — вспоминает Исмаил Дживанов.
Все семьи собрали на центральной площади села, а оттуда на грузовиках и бричках повезли на вокзал. Там распределили по «телячьим» вагонам и две недели везли в Среднюю Азию:
— Я хорошо помню ту поездку. Об остановках никто не предупреждал, люди сходили с вагонов, чтобы приготовить поесть и часто отставали от своих поездов — больше они не видели своих родных.
А поезд мог не останавливаться и целый день. Представляете условия поездки? В нашем вагоне был один старенький дедушка, так он от горя тронулся умом.
Борьба со смертью
Вместе с другими депортированными Дживановы прибыли на станцию Чартак Наманганской области Узбекистана. Там прибывших распределяли по колхозам, их семью забрали в колхоз имени Тельмана. В узбекской деревне их поселили в доме местных жителей, где они прожили несколько месяцев до зимы.
— Люди были гостеприимные, очень добрые. Мама и старшая сестра работали в колхозе, меня устроили работать в саду сторожем. Но когда похолодало, нас почему-то переселили в заброшенную школу. Зима была суровая, продукты закончились. Айше к весне заболела от голода. Я пошел к председателю колхоза просить еды, он дал мне немного муки, крупы и 200 граммов хлопкового масла. Этого хватило ненадолго, и вскоре сестра умерла. Она опухла от голода. Умирали многие татары. Я знаю одну большую семью — там все дети умерли, только мать осталась, как тень. После войны муж с фронта вернулся, а детей нет, — рассказывает Исмаил Ибрагимович.
Чуть было не умер и его брат Мухаммед. Они с братом заболели малярией, Мухаммеду было совсем плохо, и сельский врач, осмотрев мальчика, сказала, чтоб его уносили хоронить. Исмаил обнял брата, прижался к его груди и услышал биение сердца.
— Тогда я закричал ей: «Идите сюда, он жив!». Но она шла дальше по коридору. Я побежал за ней, уцепился за полы халата и умолял вернуться. Она печально покачала головой: «Он умер, мальчик. Твой братишка мертв, к сожалению». Но я не отставал от нее. Тогда она вернулась и еще раз послушала его сердце. Он был жив. Да он и сейчас жив, все обошлось, к счастью, — улыбается спаситель.
Смерть преследовала их по пятам. В 1945 году заболел родной брат отца Исмаила Халиль. Он был уже достаточно пожилой, но в больницу за несколько километров пошел сам. Через несколько дней родные пошли наведать его, но врачи сказали им, что он умер. Могилу умершего так и не показали.
— Люди умирали от голода, от болезней, а больше, наверное, от тоски. Отец пришел с фронта, а его семья и он сам оказались предателями родины. Прямо с фронта солдат отправляли в Узбекистан. Кто же выдержит такую несправедливость? Отец умер, а вскоре умерла и мать. Рано ушла из жизни и сестренка Мерьем. Она очень хотела учиться на врача, но комендант ее не пустил в Ташкент. Крымским татарам было запрещено уезжать куда-либо из района без разрешения комендатуры. Вот ей и не разрешили. Она выучилась в областном центре на учительницу, так и работала до смерти в школе.
Возвращение
Крымские татары боролись за право вернуться на родину десятилетиями. Активным участником этого движения был и Исмаил Дживанов, и его дети.
— Мы требовали от власти государственного возвращения с возмещением отнятого у нас незаконно. До войны в Крыму работали 400 школ-«десятилеток» с крымско-татарским языком обучением, руководящие работники были подобраны по национальному принципу — поровну татары и русские. Мы воевали с фашистами, как и все, нам нет нужды оправдываться. Достаточно сказать, что командирами двух из трех действующих в Крыму партизанских отрядов были крымские татары — Мустафа Селимов и Рефат Мустафаев, — говорит И. Дживанов.
Многие семьи после появления указа президиума Верховного Совета СССР о том, что крымские татары могут проживать на территории всего Союза, возвращались в Крым, однако там их никто не ждал:
— Без прописки не брали на работу, а без работы не прописывали. Вот и все.
Семья Дживановых возвращалась на родину постепенно: сначала в Крым вернулись сын и дочь Исмаила, потом второй сын, а позже вернулись и родители — Исмаил и его жена Иляр. Было трудно. Местная власть не спешила принимать на работу, об обеспечении жильем не могло быть и речи.
— Я помню свой разговор с председательницей сельсовета, куда приехали жить мои сын и дочь — оба учителя. Она сказала: «Езжайте в свой Казахстан и там открывайте свои школы. Не надо нам таких учителей». Да, было непросто. Но мы-то твердо знали, что уже никуда отсюда не уедем. Тут наши сады, тут наши предки. В том, что так произошло, я никого не виню — ни русских, ни украинцев. Так вышло, такая беда случилась. Надо прощать и жить мирно, детей растить, внуков. Вон у нас с Иляр — пятеро детей да внуков одиннадцать. Нескучно и радостно. В гости приезжают, а у нас — сад. И такие абрикосы вкусные — вы вот тоже приезжайте, попробуете.
Источник: http://kafanews.com