России нужны люди, которые служили бы интересам государства, а не кланам, так как опасность от бюрократии сегодня ничуть не меньше, чем от майдана или от американского проникновения — философ и публицист Борис Межуев рассказал о рождении крымского политика нового типа, преобразующего Россию.
— Борис, у крымчан взгляд слегка замылен, поэтому скажите, на ваш взгляд, чем и насколько крымская идентичность отличается от российской идентичности? Или скорее даже так: чем крымская русская идентичность отличается от русской идентичности в России?
— Если говорить о Крыме в контексте событий нынешнего года, то, не скрою, меня поразило присутствие здесь русских людей какого-то нового качества. Людей, соединяющих несомненный русский патриотизм и очень мощную именно русскую идентичность. На Юго-Востоке Украины, мне кажется, больше преобладает советская идентичность: ностальгия по СССР, интернационализму. А в Крыму заметен именно русский патриотизм, сильное сопротивление украинизации, несомненное желание быть только с Россией и даже некоторая амбиция быть чуть больше русским, чем в самой России.
И всё это — с бесспорным антизападным подтекстом, но не в культурном, а, скорее, в политическом отношении. Еще меня поразила готовность многих представителей крымской интеллигенции отстаивать свои идеи и идти ради них на большие жертвы. К примеру, в критический момент бороться с более трусливыми местными властями ради общей победы.
В Крыму соединение гражданской культуры с культурой участия победили подданническую культуру. В России же культура участия, общественный активизм, к сожалению, в последнее время ассоциируется только с чем-то прозападным и антигосударственным. В ситуации киевского переворота многие российские оппозиционеры откровенно поддержали майдан, остальные оказались в растерянности. Думаю, все они так и не смогли обрести какую-то ясную политическую идентичность.
— А у нас?
— А в Крыму живут люди, преданные не просто русскому этносу, а именно всей русской цивилизации. То, что произошло 23 февраля в Севастополе, стало для нас фантастическим явлением, практически чудом. Ведь до этого момента царил траур, окутанный предательством Киева и победой майдана. В Москве было огромное количество скептиков, которые упрекали нашу власть за ту позицию, которую она заняла по отношению к событиям на Украине.
Многие ждали, что Крымская весна провалится, думая, что номенклатура не позволит развернуться этим процессам — но крымская общественность в мощнейшем патриотическом порыве смогла преодолеть все сложности и добиться своего. В Крыму я увидел людей, для которых политика является реализацией убеждений, а не способом удовлетворения личных потребностей.
К сожалению, это явление может быстро сойти на нет — вот это уникальное для современной России соединение демократического этоса и культуры гражданского участия с консервативной политической идеологией. С завершением интеграции Крыма в Россию это противоречие будет так или иначе разрешено. Главный вопрос: в чью пользу?
Сейчас у нас в Москве — время профессиональных политиков, для которых самым значимым является не выпасть из обоймы, причём, неважно в каком политическом лагере ты находишься. Подобная профессионализация политики испортила многих замечательных людей. Поэтому в России как раз все ждут, что волна национальной демократизации, поднявшаяся в Севастополе, пройдёт по всей стране.
— Профессионализация политики — знакомое нам по украинским событиям явление. Меня интересует, каким образом русские интеллектуалы (не хочу употреблять слово «интеллигенция») потеряли и патриотизм, и свою реальную гражданскую идентичность, а также перестали чувствовать национальные интересы?
— Здесь много причин, но главная из них — дикий капитализм. Интеллигентов бросили в дикий рынок, заставили крутиться и, увы, приспосабливаться — во всех смыслах этого слова. На поверхность вышли люди, готовые легко сбросить свои убеждения ради конъюнктуры, понимающие: чтобы остаться на плаву, надо соответствовать общей повестке, так называемому формату и другим внешним вещам.
Но рано или поздно эти внешние вещи вытеснили всё остальное: взгляд на жизнь стал слишком упрощённым, ценностная деградация усилилась. Если тебе во власти что-то не нравится, ты тут же начинаешь, условно говоря, во всём хвалить Америку, а если тебе Америка не нравится, ты слепо поддерживаешь власть. Тип вдумчивого интеллектуального человека, который способен держать в себе патриотизм — причём не абстрактный, а вполне конкретный — и при этом не быть игровой марионеткой начальства, потерян.
Посмотрите, например, на наши телепередачи: чтобы в них участвовать в полной мере, нужно выглядеть немножко дураком, а если не будешь, то мгновенно выпадешь из формата. В результате вместо реального диалога разных сторон в России воцарился какой-то псевдодиалог, который совершенно не воспринимают люди.
— Как же мы здесь все это сохранили?
— Для крымчан демократия и русский патриотизм означали одно и то же. Для них лозунги самоуправления, независимости личности, верности надличностному всегда были важными. За годы, прожитые вне России, у крымчан выработался новый тип отношения к действительности: защиты свободы и защиты верности Отечеству. В России, к сожалению, после расстрела парламента в 1993 году патриотизм начал трансформироваться в некое подданничество, а демократия стала ассоциироваться с равнодушием к государству.
Очень надеюсь, что Крым оздоровит Россию
— Хотелось бы конкретные примеры — кто в Крыму из представителей интеллектуального класса, по вашему мнению, олицетворяет тип демократа и консервативного патриота?
— Могу назвать десятки имён лучших представителей крымской интеллигенции. Например, Андрей Никифоров, Сергей Киселёв, Андрей Мальгин и множество других замечательных людей. При этом, безусловно, новый тип политического лидера сегодня в Крыму (если брать не субъект федерации, а полуостров) олицетворяет Алексей Чалый. Совершенно очевидно, что российская власть испытывает дефицит подобных людей и его невозможно будет восполнить чисто технически.
Идёт столкновение менталитетов, политических культур, мировоззрений — столкновение с системой, если хотите. И очень многое будет зависеть от того, кто в этой борьбе победит.
— Что для этого необходимо сделать?
— Во-первых, просто принять тот факт, что Законодательное Собрание двух новых регионов не будет походить на Государственную Думу Российской Федерации. Лучше пусть там работают самостоятельные люди, которые не всегда и не всему будут дружно хлопать. Так будет лучше. Когда мы поймём, что в России есть часть людей, которых сложно купить, которые реально привержены своему делу, своему краю, не хотят подчиняться общему ранжиру, возникнет политическая точка роста.
Не стоит приводить всех к общему знаменателю. Ведь совершенно непонятно, как российская власть пойдёт на выборы-2017, поскольку сейчас «Единая Россия» выглядит еще менее привлекательно, нежели в 2011 году. Если бы Общероссийский народный фронт мог возглавить человек вот такого пока ещё сохранившегося крымского сознания, этот фронт реально мог бы стать опорой президента.
Путину нужно серьёзное политическое движение, ориентирующееся на него, но при этом независимое от всех чиновничьих камарилий, которые сейчас имеют дополнительные стимулы для произвола, поскольку пострадали из-за санкций и требуют компенсации.
— Но, скажем так, у нас в Крыму тоже есть некоторые сложности: существенная часть прежней так называемой крымской политической элиты вполне себе удачно вписалась в новые властные структуры — под видом так называемых патриотов России в том числе.
Вновь намечаются контуры некой порочной системы, противостоящей вот этому уникальному типу крымского русского политика, сочетающего в себе черты демократа и консервативного патриота одновременно.
— Надо использовать все имеющиеся шансы — на данный момент пока абсолютно не используются федеральные средства массовой информации. Тот же Чалый в своей полемике с новыми городскими властями мог бы вполне успешно излагать свою позицию через федеральные СМИ, ведь его стратегия неизвестна в массах. Но он этого почему-то не делает. А оппоненты уже активно работают против него.
Нужно понимать, что внимание людей сейчас отвлечено тремя вещами: продолжающимся конфликтом на Юго-Востоке Украины, ростом цен и падением уровня жизни и отношениями с Западом. То, что сейчас происходит в Крыму, уже никого не волнует так, как это было полгода назад, поэтому нужно активнее доносить до людей свою точку зрения.
Уверяю, что в этом вопросе вы найдете много союзников в России и в Москве в частности — потому что многие устали от этого бюрократического зажима в стране. Именно этого и ждут от Крыма, поэтому вам не стоит замыкаться только на своих проблемах — голос Республики может иметь гораздо больший общественный резонанс. Тем более в условиях, когда практически все наши представители либеральной оппозиции, поддержав майдан, фактически вычеркнули себя из российской политики.
— Москва, вопреки ожиданиям многих крымчан, пока что не стала устраивать на полуострове радикальную политическую чистку…
— Мне сложно об этом судить — это вопрос местного значения. Я понимаю, люди ждали, что уберут конформистов и поставят активистов. Но я бы не делал ставку на такой подход — здесь гораздо более важно, что появляется чувство низового сопротивления: антиэлитные настроения в Крыму и Севастополе обретают крипто-демократический характер. Нужно добиваться, чтобы Законодательное собрание Севастополя и Госсовет Крыма стали силой, с которой будут считаться — у Севастополя это уже отчасти получилось.
Поверьте, это гораздо более ценно, чем чистки. Надо учиться находить доступ к массам, занимать свою позицию, общественно раскручивать собственные стратегии.
— Новый вид патриотических реформаторов, о которых вы говорите, априори предназначен для преобразования самого государства?
— К сожалению, сейчас необходимо перестраивать не только государство, но саму цивилизацию. То, что мы наблюдаем сегодня — это цивилизационный развод России и Запада. Он происходит по вполне объективным причинам, никак не связанным с тем, что наш начальник что-то сделал не так. В первую очередь это связано с цивилизационным самоопределением самого Запада.
Проблема заключается в том, какой эта цивилизация будет. Но наша бюрократия в этой ситуации ищет всё больше временные решения, а не долгосрочные. Уже существует понимание, что с этой бюрократической верхушкой никакую цивилизацию не создашь, потому что она всё равно будет стремиться на Запад. Они будут заняты только поисками компенсации своих потерь за счёт чего угодно, а это будет блокировать всякую активность в стране, даже не столько политическую, сколько экономическую и хозяйственную.
Таким образом, если ничего не менять, мы рискуем сожрать самих себя. Поэтому необходимо создавать канал общественной активности — в первую очередь из тех людей, которые реально проявили себя во время Русской весны. Нужны люди, которые служили бы интересам государства, а не кланам. Опасность от бюрократии сегодня ничуть не меньше, чем от майдана или от американского проникновения. И дело не в том, что это какие-то агенты влияния — люди просто озабочены собственным положением, статусом больше, чем национальными интересами.
Вопрос не в верности той или иной идеологии: ты можешь хоть тысячу раз называть себя евразийцем, коммунистом и патриотом, но при этом постоянно заниматься тем, чтобы «компенсировать» свои доходы за счёт государства. В этом заключается главный бич нашего псевдопатриотизма. Искать бескорыстных людей нужно в интеллектуальном классе, выходцы из которого, к примеру, тот же Чалый, умеют ещё и эффективно действовать в сфере бизнеса.
Такие кадры сегодня просто на вес золота, их нужно собирать вместе, они должны стать не просто движением, а получить реальные политические права. Если этого не произойдёт, самопожирание инфраструктуры страны продолжится и дальше. Запаса прочности у России хватит не больше, чем на два года.
Беседовал Александр Дремлюгин
Источник: http://kr-eho.info