В ходе состоявшихся 6 августа российско-турецких переговоров в Анкаре премьер-министры Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган подписали протокол о сотрудничестве в газовой сфере, предусматривающий согласие турецкой стороны на строительство газопровода «Южный поток» в турецких территориальных водах (российский проект), строительство газопровода Самсун-Джейхан (турецкий проект) и совместное строительство первой турецкой АЭС.
Подписание договоренностей в Анкаре освобождает Россию от дальнейших переговоров по «Южному потоку» с Украиной. А Турции представился уникальный шанс получить статус транзитной сверхдержавы: одни страны хотят строить новые транспортные коридоры в обход России, другие — в обход Украины, и все эти маршруты пролегают через турецкую территорию. В этой ситуации начинается «гонка трубопроводов».
Как заявил по итогам переговоров Владимир Путин, Россия и Турция нашли развязки по всем самым сложным вопросам. В переговорах и подписании документов принял участие специально прибывший для этого в Анкару премьер-министр Италии Сильвио Берлускони.
Россия и Турция договорились также о строительстве дополнительной ветки газопровода «Голубой поток» — «Голубой поток-2» — с последующим экспортом углеводородов на Кипр, а также в Израиль, Ливан и Сирию. «Таким образом, — сказал Владимир Путин, — Турция становится весьма крупным транзитным государством для этого региона мира. Если учитывать, что «Южный поток» пройдет в особой экономической зоне Турции, то для Европы Турция становится важным логистическим центром в сфере энергетики».
«Голубой поток», по которому газ из России доставляется в Турцию, был построен усилиями «Газпрома», турецкой компании «Боташ» и итальянской «ЭНИ». Последнее — формальный повод для участия Сильвио Берлускони. Разумеется, только формальный.
«Южный поток» пройдет по дну Черного моря из Новороссийска в болгарский порт Варну, а далее две ветки пойдут через Балканский полуостров в Италию и Австрию. Мощность новой газопроводной системы планируется в объеме 63 миллиарда кубометров в год. Стоимость морского участка и сухопутных отводов на территории европейских стран — около 8,6 млрд. евро. Планируется, что по этой трубе будет прокачиваться до 35% экспортируемого Россией газа. Как сказал в связи с этим директор компании East European Gas Analisis Михаил Корчемкин, «главная цель «Южного потока» — диверсификация маршрутов российского экспорта газа и снижение зависимости от транзитеров, в первую очередь от Украины».
«Газпром» также договорился с турецкой компанией Aksa Dogalgas об экспорте газа собственно в Турцию, о совместном строительстве газовых электростанций и завода по производству сжиженного газа, а также о партнерстве в приватизации газораспределительных сетей в Анкаре и Стамбуле. В прошлом году Россия поставила в Турцию 23,8 млрд. куб. метров газа. В этом году, как сказал президент Aksa Dogalgas Джемил Казанджи, Россия должна этот объем значительно увеличить, в чем его заверил Владимир Путин. Кроме того, подписан документ общего свойства по атомной отрасли — о сотрудничестве.
Согласие Турции на российские предложения в свою очередь обусловлено согласием России на строительство нефтепровода Самсун-Джейхан для разгрузки Босфорского пролива, переполненного танкерами, транспортирующими нефть из черноморского бассейна. Ранее Россия предлагала для разгрузки Босфора построить альтернативный нефтепровод Бургас-Александрополис. Большинство экспертов, в частности, Валерий Нестеров из компании «Тройка Диалог» и Михаил Крутихин из агентства RusEnergy, считают, что если Россия войдет в турецкий трубопроводный проект, то она откажется от греческо-болгарского.
Антироссийская, резко проамериканская позиция, занимаемая сегодня руководством Болгарии, делает эту страну на данный момент крайне нежелательным для России партнером. К тому же, подписание договоренностей в Анкаре освобождает Россию от дальнейших переговоров по «Южному потоку» с Украиной. Не назвавший себя киевский дипломат сказал корреспонденту украинской редакции газеты «Коммерсант»: «У нас не завершена демаркация морской акватории. Мы настаиваем на размежевании, а Москва — на совместном использовании спорной территории. Из-за этих разногласий процесс согласования условий прокладки трубы может затянуться на несколько лет». А источник в российском МИД сообщил: «Переговоров с Киевом по этому проекту больше не будет». В свою очередь член комитета Верховной Рады по ТЭК Михаил Волынец прямо сказал, что Россия более не хочет иметь дело с Украиной после Брюссельских соглашений (март 2009), «когда Украина взяла вектор на модернизацию газотранспортной системы за счет европейских кредиторов, а не путем создания консорциума по управлению газопроводами, как того хотела Москва».
Брюссельские соглашения, подписанные Украиной, Еврокомиссией и рядом международных банков, фактически провозглашают модернизацию украинской газотранспортной системы без участия России. Несмотря на то, что далеко не все политические силы на Украине их одобряют, «оранжевый» режим при поддержке США все равно продавливает антироссийские проекты, что создает нестабильную ситуацию, которая начинает беспокоить даже здравомыслящую часть европейцев. Российско-турецким соглашением — не случайно в его подписании принял участие Берлускони — фактически и Россия, и Европа выразили недоверие режиму Ющенко как непредсказуемому партнеру. Фактически же произошла замена Украины, как страны, обеспечивающей прокачку газа, на Турцию. Участие Берлускони в переговорах и подписании документов в этом контексте очень важно. Совет министров Италии в связи с участием Берлускони в переговорах отметил, что это событие — личный успех итальянского премьера, который «после совещания в Сочи 15 мая много сделал для реализации в кратчайший срок новой инфраструктуры, гарантирующей в будущем энергетическую безопасность Европы». Это показывает, что далеко не все в Европе понимают ее энергетическую безопасность как безопасность от России, на чем настаивает постсоциалистический «пояс свободы», находящийся под американским контролем.
Интерес российской стороны с самого начала заключался в том, чтобы застолбить эксклюзивные права на транзит газа по турецкой территории. Тем самым ЕС не мог бы вести дела со среднеазиатскими бывшими республиками СССР непосредственно. Тем не менее, ранее Турция вошла в консорциум проекта Nabucco, инициированного США и заключающегося, в строительстве газопровода из Средней Азии и Ближнего Востока в Европу, минуя Россию. Nabucco для России — не только и не столько экономическая, сколько геостратегическая угроза. Это удар по нашей обороноспособности (а газ для России — именно средство обороны и защиты суверенитета) по всей южной границе. В этой ситуации Турция очевидным образом играет двойную игру. Но на данном этапе для России это все равно лучше, чем ничего.
Турецкий премьер Реджеп Эрдоган заверяет Европу и США, что новый проект не является конкурентом Nabucco. «Эти проекты не являются конкурентами или альтернативой друг друга. Это путь расширения ассортимента <…> Никто не должен отказываться от своих инвестиций», — говорит Эрдоган. Но и Путин говорит примерно так же. Таковы правила игры.
Многие наблюдатели — в том числе и «болеющие» отнюдь не за Россию — начинают говорить о «гонке трубопроводов» и задают вопрос, какой из них быстрее построят — «Набукко» или «Южный поток». Вопрос этой гонки — вопрос выживания России как геополитического субъекта. Проект Nabucco это проект отторжения Русского Кавказа и, по сути, евроатлантической оккупации Средней Азии.
Однако надо помнить: интересы США и Европы — при всем их общем подчинении ТНК — в энергетических вопросах совпадают не во всем. Позиция США (и Восточной Европы) более идеологизирована, чем позиция Западной Европы — где Италия выражает наиболее дружественную по отношению к России позицию — прагматичнее. Турция же играет свою собственную игру. Она заинтересована и в «Южном потоке», и в «Набукко». Турции представился уникальный шанс получить статус транзитной сверхдержавы: одни страны хотят строить новые транспортные коридоры в обход России, другие — в обход Украины, и все эти маршруты должны пройти через турецкую территорию или акваторию. Анкара может извлечь выгоду из строительства сразу трех магистралей — Nabucco, «Голубого потока-2» и «Южного потока».
Стремление Турции к возвращению статуса сверхдержавы, к которому она стремилась веками, сегодня получает дополнительные стимулы. За XIX-ХХ века эти стимулы ослабли, но ХХI век открывает новые, неожиданные для многих возможности. От того, как поставит себя в этом вопросе Россия, зависит очень многое.
Геополитика Турции и место этой страны в «большой геополитике» противоречиво. В этой связи, конечно, нельзя сбрасывать со счетов исторический пантюркизм, стремящийся к объединению всех тюркских народов, в том числе входивших в состав Российской Империи и СССР, и стремление Турции к черноморскому доминированию, и геноцид армян в 1915 году, и события последнего времени — поддержку чеченского и поволжского сепаратизма, проблему крымских татар и т.д. Но вместе с этим Турция является одной из немногих стран, которая осторожно поддержала Россию в самом начале грузино-югоосетинского конфликта, а в последнее время стремится установить добрые отношения с Арменией — единственным военным союзников России в Закавказье. Борьбу между Россией и Турцией всегда раздували внешние силы — Римский папа, Англия, Франция, а в ХХ веке — США.
Сам по себе нынешний турецкий премьер и лидер Партии справедливости и развития (ПСР) Рэджеп Тайип Эрдоган (р. 1954), строго говоря, не является пророссийским политиком. Скорее, наоборот: относясь к числу «умеренных исламистов» (то есть, все же сочувствующих исламскому сепаратизму в России и странах СНГ), суннитов, враждебных шиитскому Ирану, и в то же время сторонником евроинтеграции и ЕС, Эрдоган сущностно разделяет позиции той части «евроислама», которая тяготеет к косовским албанцам. Он поддержал «независимость» Косова и американское вторжение в Ирак. Надо вообще заметить, что наиболее пророссийски настроенная часть турецкого общества — военные, являющиеся в подавляющем большинстве сторонниками светского государства, и крупный национальный бизнес (особенность страны). Эрдоган же скорее ориентируется на духовенство, мелкий национальный и крупный европейский бизнес. Высказывать антиамериканские взгляды сегодня в Турции достаточно рискованно.
Нельзя не обратить внимание на то, что в Турции в июне прошлого года было арестовано 24 человека — в их числе высокопоставленные военные, ученые и журналисты — по обвинению в «пророссийском и антиамериканском заговоре». Речь идет об организации «Эргенекон». В непосредственной организации заговора обвиняют генералов Сенера Эруйгура и Хюршита Толона, а также бывшего заместителя начальника турецкого спецназа Ибрагима Сахина. Сейчас над ними идет суд. «Вина» этих людей заключается в том, что они, прежде всего Эруйгур — призывали к выходу страны из НАТО, вступлению в ШОС и созданию военного союза с Россией и Ираном. Однако, борясь с «евразийской оппозицией» внутри страны, руководство Турции вынуждено считаться с реалиями геополитической ситуации, с тем, что само геополитическое положение Турции толкают ее в сторону России, делая те или иные формы «новой стратегической конфигурации» в чем-то даже неизбежными. Это то, что следует помнить российской дипломатии при сближении с Турцией, имея в виду также и то, что США в этих условиях очевидным образом «перетягивают канат» в пользу Турции как своего исторического — во второй половине ХХ века — союзника, рассчитывая на «прозападный пантюркизм».
«Мы считаем, что Турция должна стать лидером в региональном сотрудничестве в энергетической сфере», — сказал в эксклюзивном интервью для Trend Capital спецпредставитель США по вопросам энергетики Ричард Морнингстар, комментируя соглашения по «Южному потоку». Для США это сейчас ключевой вопрос, тем более, что и их проект Nabucco завязан на Турцию. Розыгрыш ими «турецкой карты» против России становится неизбежным. Американцы хотели бы видеть и военное лидерство Турции — под собственной эгидой, разумеется. Как в этих условиях поведет себя Турция, будет зависеть от очень многих факторов. Нельзя здесь преуменьшать значение дипломатии Сильвио Берлускони, конкурирующего в рамках Евросоюза с англо-французским атлантизмом, в особенности с Николя Саркози. Берлускони вообще начинает играть особую роль для нашей внешней политики, активность которого вполне может быть востребована Москвой и на других направлениях (например, белорусском). Но главным фактором, делающим российско-турецкий альянс необратимым, будет, конечно, последовательность в отстаивании интересов России на Кавказе.
Еще одним важным итогом договоренностей с Турцией стал окончательный отказ России от присоединения к Энергетической хартии. Этот документ был создан и одобрен странами ЕС в 90-е годы, был в свое время подписан Россией, но не ратифицирован. Хартия допускает европейские компании к российским ресурсам, но ограничивает российское проникновение на европейский рынок. В ее рамках в апреле ЕС одобрил т.н. «третий пакет», ограничивающий возможность добывающих компаний владеть распределительными сетями. Причем, речь идет не только и не столько об экономическом, сколько о политическом значении этого решения: в «третьем пакете» говорится об «угрозе энергобезопасности членов ЕС». Совершенно очевидно, что сразу же после появления «третьего пакета» Владимир Путин назвал Хартию лишенной смысла.
Достигнутые позиции и договоренности нельзя не записать в «личную копилку» российского премьера, которому западные СМИ — и внутренняя, прежде всего, либеральная, оппозиция — сулят едва ли не «скорую отставку», опираясь, прежде всего, на высказывания и поведение в «персональной политике» Барака Обамы и Джозефа Байдена. В этой ситуации для тех сил, которые стоят за «русский прорыв», сегодня необходимо «укрепление тылов». Быть может, не самый яркий, но очень важный шаг «на турецком направлении» — тому свидетельство.
Владимир КАРПЕЦ