Пионерлагерь «Артек». Роман «Три мушкетера». Миледи с выжженной лилией на плече. Чего здесь общего? А главное — какое отношение имеет этот смысловой ряд к сегодняшнему финансовому параличу легендарного пионерлагеря? Сейчас расскажу.
«Чертов домик» — это крошечная избушка, которая стоит в самом центре «Артека», в двух шагах от берега. На этой культовой земле я впервые побывал лишь два года назад — в возрасте, далеком от пионерского.
Но все равно торкнуло: уютная бухта, величественная Медвежья гора, стройные кипарисы, наркотический воздух, дисциплинированные дети в бирюзово-бежевой форме (раньше, говорят, была бело-синяя) и имперские названия корпусов, ни одно из которых почему-то не напоминает об украинском настоящем: «Волга», «Ангара», «Енисей», «Иртыш», «Амур», «Селигер», «Байкал», «Ильмень».
Основательно загрузив меня рассказами о сохранении пионерских традиций, духе интернационализма, дружбе народов и проблемах с крымскими татарами, которые за последние годы успели основательно покусать территорию лагеря, начальник пресс-службы лагеря Мария Слободян замечает, наконец, что мы стоим возле убогого строения, которое смотрится на фоне роскошных корпусов, как кариес на отбеленном зубе. Стены потрепаны, дверь наглухо закрыта, за пыльными оконными стеклами — грязь и беспорядок.
— Это домик Зиновия Соловьева, основателя «Артека», — говорит Мария. — Когда было решено открывать здесь пионерлагерь для советских туберкулезных детей, кроме этого здания тут ничего не было. Первая смена детей жила в палатках, через год построили фанерные домики, а теперь «Артек» — это целый город. В этом домике раньше был музей, а теперь ничего нет. Просто «чертов домик». Он так и назывался, когда сюда пришли пионеры.
— Судя по названию, до Соловьева в нем жил кто-то очень нехороший.
— Не то слово! Этот кто-то, между прочим, в свое время поставил на уши всю Францию. И вдохновил Александра Дюма-старшего на образ Миледи из романа «Три мушкетера».
Графиня де ла Мот. Она же графиня де Гоше де Круа. А также Жанна де Валуа. Не говоря уже о литературных именах «леди Винтер» и «графиня де ла Фер». В биографии этой умопомрачительной женщины уже невозможно отделить правду от вымысла. Трудно поверить, но в этом хромом домике жила одна из величайших в истории Европы авантюристок.
Жанна де Валуа родилась в 1756 году. После смерти родителей семилетняя сиротка жила милостыней, не забывая сообщать прохожим, что ее предок — незаконнорожденный сын короля Генриха II. Эта фраза зацепила проезжавшую мимо маркизу. Она взяла девочку к себе в дом, воспитала и обвенчала с офицером по фамилии де ла Мотт. К браку новоявленная графиня отнеслась несерьезно и вскоре уже блистала фрейлиной в свите королевы Марии Антуанетты. Быстро освоившись, она провернула аферу, изменившую судьбу всей Франции. Криминальный сюжет этой истории лег в основу другого романа Дюма — «Ожерелье королевы».
По большому секрету графиня де ла Мот сообщила кардиналу де Роану, что королева якобы хочет приобрести у парижских ювелиров алмазное ожерелье из 629 бриллиантов. Но императорская особа — образец скромности, поэтому она не может позволить потратить 1 600 000 ливров публично. «Станьте ее посредником!» — умоляла кардинала Жанна. «Почему я должен вам верить?» — ответил вопросом на вопрос кардинал, и тогда она предъявила фальшивое письмо, которое свидетельствовало о намерении королевы, а потом даже организовала кардиналу тайную ночную встречу, в которой роль Марии Антуанетты сыграла переодетая проститутка. Де Роан был вынужден поверить. Он купил у ювелиров ожерелье, дав обязательство платить за него в рассрочку, передал сокровище графине, а та в мгновение ока сплавила его в Лондон к мужу, пока не раскрылся обман. Там его продали по частям, потому что даже монархи не могли позволить себе купить такую вещь целиком.
Когда афера раскрылась, Версаль был в шоке. Кардинал попал в Бастилию, а графине Людовик XVI приказал выжечь на плече позорное клеймо в виде лилии и на всю жизнь заточить ее в тюрьму. Ага. Не прошло и пары лет, как она обворожила надзирателя, вырвалась на свободу и зажила на широкую ногу в Англии — эта страна уже в те времена давала политическое убежище кому угодно, лишь бы беженец представлял интерес для национальной экономики. Де Валуа сорила деньгами, вырученными от продажи ожерелья, и утоляла жажду мести, выпуская скандальные мемуары, в которых обливала грязью Версаль и царящие там нравы. В дальнейшем эти литературные труды сыграли немалую роль в разжигании Французской революции.
Разъяренный французский император потребовал от Великобритании выдать ему беглую графиню. Ссориться с Парижем из-за какой-то авантюристки, пусть даже и баснословно богатой, Лондон не захотел. Дело принимало серьезный оборот. Но и тут Жанна де Валуа не растерялась. По мнению одних исследователей, она просто взяла и умерла. По мнению других — инсценировала собственную гибель. Газеты написали, будто графиня выпала из окна своего дома и разбилась. На собственных похоронах она шла за пустым гробом и хихикала.
Тридцать лет о ней не было ни слуху ни духу. И вдруг… посол Франции в России опознает ее в Санкт-Петербурге под именем графини де Гоше де Круа. Он немедленно потребовал у императора Александра I выдать государственную преступницу. Но после ее аудиенции у императора французы получили отказ, а немолодой уже графине было позволено поселиться в провинции у моря.
«Старушка среднего роста, довольно стройная. Лицо не то чтобы красивое, но умное и приятное украшалось живыми глазами», — так описывали современники необычную женщину, которая в 1724 году поселилась в скромном домике у подножия горы Аю-Даг. Но даже в преклонном возрасте спокойная жизнь ее не устраивала. Всего за пару лет ушлая старушка умудрилась подмять под себя всю местную контрабанду. В свободное от преступной деятельности время графиня всерьез увлекалась мистикой: к ней приезжали высокопоставленные любители оккультизма, именем французской «ведьмы» стали пугать детей — именно в эту пору за ее жилищем и закрепилось название «чертов домик».
Постарев окончательно, «миледи» вдруг озаботилась спасением души. Но и тут без приключений не обошлось. Вместо поста и молитвы она занялась обращением в христианство крымских татар. В их преданиях графиня де Гоше де Круа осталась в образе старухи с изборожденным морщинами лицом, юными глазами, верхом на лошади, с двумя пистолетами за поясом, вдохновенно вещающей об Иисусе с легким французским акцентом.
23 апреля 1826 года конь под ней споткнулся, она выпала из седла, ударилась головой о камень и умерла. Легко и мгновенно. В 70 лет.
Красивая жизнь. Красивая смерть. Что еще нужно, чтобы занять прочное место в истории мирового авантюризма?
Интересно, какое место в ней займут нынешние правители Украины, которые довели «Артек» до финансового инфаркта, а его директора — до настоящего? И на берегу какого моря они закончат свои дни? Средиземного? Мертвого? Восточно-Сибирского?
Дмитрий СОКОЛОВ-МИТРИЧ
P.S. Дмитрий СОКОЛОВ-МИТРИЧ — обозреватель газеты «Известия», один из самых ярких журналистов России. Его коронные жанры — спецрепортаж, очерк, расследование, его территория исследования — вся Россия. Но за 13 лет постоянной езды по стране накопилось много неиспользованных наблюдений, впечатлений, соображений. Пока они окончательно не стерлись из памяти журналиста, он решил фиксировать их в серии колонок для деловой газеты ВЗГЛЯД. Дмитрию Соколову-Митричу 32 года. Он вырос в подмосковном пролетарском городе Электросталь, закончил факультет журналистики Московского государственного университета, работал в «Общей газете», «Столичной вечерней газете», просто «Газете», сотрудничает с журналами «Гео», «Медведь», «Русский репортер». Лауреат премий «Гонг», «Правый взгляд», Премии правительства Москвы, Гран-при кинофестиваля «Радонеж». Автор трех документальных фильмов и пяти книг, наиболее известная из которых — «Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики».