Его звали Шевки Бекторе

Post navigation

Его звали Шевки Бекторе

Профессор Керимов возвращает Крыму забытых и запрещенных писателей

Зимой 1920 г. симферопольцы не удивлялись, видя людей, копавшихся в развалинах. Война многих сделала нелюбопытными и осторожными.

 

На счастье деловито снующего в развалинах мужчины, им не заинтересовался военный патруль. А рассказать человек мог то, что ранним утром сел на арбу, добрался до Симферополя из деревни Куру-Озен, чтобы… привезти в издательство свои стихи и издать книгу…


Директор научно-исследовательского центра крымскотатарского языка, литературы, истории и художественной культуры при КИПУ профессор Исмаил КеримовСтихи! Зимой 1920 г. многие крымчане книги ценили только потому, что они могли гореть. На базарах золотые украшения выменивали на пшено, муку, селедку, конину, жесткое и пахнущее рыбой дельфинье мясо. Мир рушился, и уцелевшие удивлялись, как можно жить после того, что они видели и пережили.

 

Шевки Бекторе — так звали того человека. Он работал учителем в деревенской школе, стихи писал давно, коллеги их хвалили. Там же «издавал» рукописный журнал «Шаршур». Пришла пора, решил учитель, подумать и об издании книги. Но на месте издательства и типографии газеты «Миллет» он застал руины. И принялся собирать уцелевшие матрицы, шрифт, отыскал нескольких наборщиков, работников типографии, упросил их наладить один из уцелевших печатных станков — и все-таки отпечатал свою первую книгу.

 

Она называлась «Эргенекон», по имени сказочной горы из легенды, укрывшей преследуемых врагами людей. Жаль, что такой горы не оказалось у самого Шевки Бекторе — поэта, публициста, филолога, этнографа. Впереди, при советской власти, у него были годы активной работы и… четверть века в сталинских лагерях.

 

В свое время из крымской истории надолго исчезли наиболее важные страницы, касающиеся литературы 20 — 30-х годов прошлого века. Время интереснейшее: взлет маститых литераторов, появление новых имен; стихи и рассказы, написанные руками, привыкшими держать мотыгу, а не карандаш; истинные таланты и те, к кому успех пришел на волне верной идеологии. Но имена многих писателей того времени оказались забыты, их произведения мудрено было отыскать.

 

Литература не для всех

 

Считается, что само время отделяет «вечные» книги, которые любое поколение заставляют волноваться, думать, переосмысливать их содержание, от всех прочих. Но, наверное, не в том случае, когда из литературы насильно вырывается целый пласт. Директор научно-исследовательского центра крымскотатарского языка, литературы, истории и художественной культуры при КИПУ профессор Исмаил Керимов много лет посвятил тому, чтобы вернуть из забвения и сами произведения, и их авторов — крымских татар.

 

Уровень этого творчества имел второстепенное значение, ведь, чтобы представить, как развивалась литература в целом, нужно иметь перед глазами полную картину — от проб пера новичков до работ мастеров.

 

«Примерно с конца 1970-х годов я стал заниматься произведениями запрещенных крымскотатарских авторов — тех, кого уже не переиздавали, а их книги не были общедоступными, — вспоминает Исмаил Керимов. — Вообще, крымскотатарскую литературу тогда изучали в сильно урезанном виде, студенты не проходили даже, например, такой значимый роман, как «Молла Аббас» Исмаила Гаспринского, написанный еще в 1887 году, а это одна из первых вещей такого жанра в крымскотатарской литературе.

 

Недоступным было и творчество множества других писателей, таких как Номан Челебиджихан, Абибулла Одабаш, Джафер Сейдамет, Амди Гирайбай и многих других, в том числе и тех, кто работал в 20 — 30-х годах прошлого века.

 

Единственным местом, где можно было найти их произведения, тогда была библиотека им. Ленина в Москве. Там хранились подшивки газет, издававшихся в Крыму, журналы, разные бюллетени — тысячи номеров.

 

Работа была интереснейшей, но нелегкой: вспомнить хотя бы то, что вплоть до 1929 года в крымскотатарской письменности использовался арабский шрифт».

 

Кстати, роман «Молла Аббас» (а ранее известна была лишь отдельно изданная глава) Исмаил Керимов собрал как раз из газетных публикаций. К концу 20-х годов, рассказывает он, сбор и издание прежде существовавшей национальной литературы для новой власти уже не были актуальными. Требовались авторы, которые могли писать о дне сегодняшнем. А уж если они вышли из народа, то имели преимущество даже перед опытными собратьями.

 

В 20-х годах по крымским селам ездили научные экспедиции: одних интересовал фольклор, других старинная утварь и костюмы, а некоторые искали… литературные таланты, собирая произведения любителей.

 

«В одном из сел нашли человека по фамилии Пармаксыз, у которого дома скопилось больше 20 пьес, — приводит пример Исмаил Керимов. — Он сообщил в газетном интервью, что не обижается на отказы в публикации, ему хватает того, что просто есть возможность писать: душа требует. Но все-таки три его пьесы поставил Крымскотатарский государственный театр».

 

Таких самородков было много, об этом можно судить хотя бы по уцелевшим до наших дней рукописным журналам (например, «Ненкеджан»), которые читатели передавали друг другу, а отдельные публикации люди переписывали для себя, делились ими с друзьями.

 

На злобу дня

 

Красные флаги, мудрая партия, бесстрашные творцы нового мира, мир и равенство — все это в избытке присутствует в рассказах, повестях, стихах конца 1920-х и 30-х годов. Но многие начинающие писатели сами искренне в это верили.

 

Исмаилу Керимову повезло застать в живых некоторых из них. Они рассказывали: были уверены, что только советская власть может сделать будущее народа счастливым. И ведь открывались национальные школы для детей и курсы грамоты для взрослых, создавались национальные журналы, выходили книги.

 

По словам Исмаила Керимова, статистика к 1930-му году отчиталась: в Крыму опубликовано 3 млн. страниц печатной продукции, из них 87% на крымскотатарском языке.

 

Выходило множество произведений, будто обреченных на короткую жизнь, но для настоящего имеющих огромное значение. «Готовится к постановке новая пьеса крымского драматурга Асана Чергеева, посвященная вопросу об эмансипации татарских женщин», — сообщала в декабре 1921 года газета «Красный Крым».

 

«Главполитпросвет, сознавая, что татарское драматическое искусство должно служить одним из главных проводников культуры в толщу татарского и караимского населения, сочувственно относится к идее… создать образцовую театральную труппу», — это заметка из той же газеты того же времени.

 

Именно театр тогда мог быстрее всех донести до народа новые веяния и идеи, благо в злободневных пьесах недостатка не было. Они посвящались женскому бесправию, борьбе с фанатизмом и религиозным дурманом, противостоянию новых людей старому быту и даже опасности венерических болезней — как «Распутница» («Фахише») Умера Ипчи.

 

Ипчи, к слову, был человеком удивительным, он успевал делать все: руководил крымскотатарским театром, писал пьесы, ставил их да еще появлялся на сцене в качестве актера.

Позже, к середине 1930-х годов, когда официальная цензура вовсю закручивала гайки, Умер Ипчи, как и многие его коллеги, вынужден был довольствоваться шаблонами для написания пьес. Действие всегда происходит в селе, где есть несколько богачей-вредителей, активисты — защитники советской власти, сомневающиеся жители, которые к концу пьесы понимают, на чьей стороне правда.

 

Гонорар за решетку

 

То же в это время происходило и в иных литературных жанрах: оригинальность темы ушла, зато приветствовались бодрость и идейная выверенность. Например, вот так: «Пусть злобствует враг, точит зубы и нож, мы встанем с винтовкой, лишь кликнет нас вождь». Это цитата из поэмы Ыргата Кадыра в переводе Бориса Бендина.

 

Строчка из знаменитой «Песни о Родине» «Молодым везде у нас дорога» могла бы стать девизом Крыма.

 

«Старая гвардия, получившая образование при царском режиме, была отодвинута в сторону, ее место занимала молодежь: так, в 1936-м наркому финансов Крыма Акиму Чубаеву было 23 года, председателю Союза писателей Крыма Шамилю Алядину 24 года, — перечисляет Исмаил Керимов. — И в литературе прослеживалось то же самое: молодых писателей и поэтов продвигали и поощряли».

 

К тому же в конце 1920-х подоспел гигантский государственный заказ: перевод русской и зарубежной классики на национальные языки. Работы хватало всем — и тем, кто знал иностранные языки, и тем, кто более или менее владел лишь русским.

 

«Я перевела на крымскотатарский «Колыбельную песенку» Моцарта, «Шарманщика» Шуберта, детские песенки «Птичка» и «Фиалка» и многое другое», — сообщала в 1935 году в газетном интервью тогдашняя солистка крымского радиокомитета Сабрие Эреджепова.

 

Литературный труд был делом не только почетным, но и отлично оплачиваемым. Один труженик литфронта мог содержать на гонорары не только близкую родню, но и помогать дальней.

 

В воспоминаниях поэта (и председателя Союза писателей Крыма) Шамиля Алядина есть такая подробность: опубликовал стихотворение или статью — и на гонорар купил себе костюм. Удивительно, но от обязанности в выплате писательских гонораров власть не устранялась, даже… отправляя авторов за решетку.

 

«Представьте себе, сидит в тюрьме целая группа людей, имеющих непосредственное отношение к литературе: Абляким Ильми, Абибула Одабаш, Усеин Балич и другие. Их всех взяли в 1928 году, — рассказывает Исмаил Керимов. — И вот из тюрьмы они пишут в Наркомат просвещения: почему нам до сих пор не выдали наши гонорары, ведь книги вышли, вознаграждение положено? Оттуда идет запрос в НКВД: действительно, а что делать?

 

Ответ чекисты прислали следующий: раз книги вышли до ареста, гонорар обязаны выдать. И ведь деньги-то литераторам были перечислены, другое дело, что воспользоваться ими многим не удалось, они были приговорены к различным срокам тюремного заключения, а некоторые расстреляны еще на волне репрессий конца 20-х годов».

 

Исмаил Керимов о своей многолетней работе говорит так: «удалось приподнять только краешек темы». Это несмотря на то, что он выпустил десятки сборников произведений ранее запрещенных писателей и поэтов, библиографический указатель книг, статей и произведений, изданных на крымскотатарском языке, и даже расшифровал многие псевдонимы довоенных авторов.

 

В делах репрессированных писателей Исмаил Керимов искал автографы — это своего рода работа на будущее: если где-то всплывут неопубликованные рукописи, их авторов можно будет попытаться установить. Забытые и запрещенные писатели вернулись не только к своему народу, это часть нашей общей истории, которую не разграничишь и не поделишь.

 

Наталья ЯКИМОВА

 

Источник: http://1k.com.ua/

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня